— Да. Мы определенно разведены.

— И как давно ты об этом знаешь?

— Два дня.

— Ты знал об этом до того, как отвез меня в коттедж?

Он сглотнул.

— Да, знал.

— Так ты солгал мне? — она не собиралась плакать. Она не собиралась. Даже если ее глаза безумно щипало.

— Я не лгал. Я собирался тебе сказать. Просто не тогда.

— Это ложь, Дилан. Ты назвал меня своей женой, хотя я ею не являлась. Ты не посвятил меня во все детали, когда просил сделать выбор. — У нее так сдавило горло, что стало трудно дышать. — У тебя была информация, которой у меня не было. Я бы назвала это ложью.

Он издал короткий, злой смешок.

— И что, если бы ты знала, что мы разведены, ты бы сказала «нет»? Отправила меня обратно в Африку с поджатым хвостом?

— Я этого не говорила. — Ее зубы были стиснуты. — Я просто говорю, что мне не нравится, когда мне лгут.

— Пять минут до начала.

— Черт. Мне нужно подготовиться. — Она сбросила тапочки и сунула ноги в туфли на высоких каблуках, наклонившись, чтобы застегнуть ремешки. Когда она взглянула на него, то увидела, что его глаза потемнели и были сосредоточены на верхней части ее чулок, обнаженных там, где она наклонилась.

— Не смей глазеть на меня прямо сейчас, — прошипела она. — Отведи взгляд.

— Иви…

— Не надо, бл*дь, этого твоего Иви. — Может, и хорошо, что боль прошла, теперь ее сменил белый холодный гнев, от которого у нее гудела кожа. — Как ты посмел мне солгать. Я так зла на тебя. Ты переспал со мной, зная, что мы разведены.

— Серьезно? Вот почему ты злишься на меня? Потому что я заставил тебя кончить три раза, но у нас не было гребаной бумажки? Ты хочешь сказать, что не спишь с парнями, если ты не замужем за ними? Потому что я, бл*дь, слышал обратное.

— Что, черт возьми, это значит? — у нее отвисла челюсть. — Ты называешь меня шлюхой?

Челюсть Дилана дернулась.

— Нет, я называю тебя лицемеркой. У тебя был секс со мной до того, как мы поженились. И я почти уверен, что у тебя был секс с другими парнями после того, как я ушел, но при этом оставался твоим мужем.

— Не смей. — Она подняла руку ладонью к нему. — Не смей напоминать мне, что у меня был секс с другими парнями, когда я была замужем за тобой. Это была не моя вина. Я не знала.

— Я просто указываю на то, что твое мышление нелогично.

— А я просто указываю на то, что ты чертовски грязный лжец, — сказала она, ее голос был полон гнева. — Так что заткнись к чертовой матери.

— Эверли? Занавес вот-вот поднимется, — позвал помощник режиссера нервным голосом. Он, вероятно, мог слышать их спор через дверь. Почти наверняка мог слышать весь актерский состав. Ее лицо вспыхнуло при мысли об этом.

— Иду, — крикнула она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. Затем она повернулась к Дилану и сердито указала на него. — Этот разговор не окончен.

Глава 28

«Мы исполнители, моя дорогая. Мы улыбаемся, несмотря на боль, чтобы вызвать улыбки на лицах других. Это наша работа. Это то, чем мы занимаемся».

Эверли помнила, как ее бабушка прошептала ей эти слова восемь лет назад, когда она мучительно раздумывала, брать ли ей роль в спектакле вне Бродвея вскоре после того, как они с Диланом расстались. И ее бабушка была права, ей удалось улыбнуться, хотя ее сердце болело.

И шаг за шагом ей удалось выбраться из ямы депрессии, постепенно снова обретая радость жизни. Она смотрела вперед, а не назад. Перестроила себя и устроила жизнь, которую любила.

Но теперь она снова почувствовала боль, пронзившую ее сердце.

Он солгал ей. Конечно, можно было сказать, что это маленькая ложь во спасение, но факт был в том, что у него была информация, которой он не поделился. И это заставляло ее чувствовать себя отвратительно. Как будто она не имела значения.

Он принимал решения, не посоветовавшись с ней. Так же, как и много лет назад.

От этого ее затошнило.

Когда началась первая песня, она танцевала на сцене, улыбка не сходила с ее лица. Слава Богу, ее тело знало шаги наизусть, потому что ее мозг действительно работал неправильно. Все, о чем она могла думать, был он и его ложь.

Когда наступил антракт, она осталась за кулисами, отказавшись возвращаться в свою гримерку на случай, если там окажется Дилан. Ей было невыносимо видеть его прямо сейчас. Она стояла рядом с задернутыми шторами, ее челюсть была сжата, тело напряжено.

— Ты в порядке? — спросил Кейси, присоединяясь к ней.

Она подняла на него глаза.

— Справлюсь. Что ты здесь делаешь? Думала, ты сидишь со своими родителями.

— Я сидел, но заметил, что ты немного не в себе. — Он пожал плечами.

Ее лицо вытянулось.

— Скажи мне, что больше никто этого не заметил. Я действительно была так плоха?

Голос Кейси был мягким.

— Это было не то, что большинство людей увидели бы, если бы не знали шоу наизусть, но ты пропустила несколько шагов и пару слов.

— У меня есть кое-что на уме.

— Да, я догадался об этом. И еще, за кулисами бурлит вереница сплетен. Люди говорят, что ты поссорилась с Диланом.

— Это так. — У нее перехватило дыхание. — Мы разведены, и он скрывал это от меня.

— Что? — Кейси нахмурился. — Я думал, вы двое были близки. Он попросил у тебя еще один шанс, не так ли?

— Да. Но все это время он знал, что мы разведены, — ее глаза встретились с глазами друга, — и не сказал мне, Кейси. Он попросил меня принять жизненное решение, не сообщив мне всех фактов.

— Приняла ли бы ты другое решение, если бы знала правду?

— Это не имеет значения. Важно то, что он солгал мне. Что он не доверил мне факты. И я так зла на него.

— Я это вижу. — Кейси слегка улыбнулся ей. — Но пока зрители этого не видят, ты хороша. Теперь возвращайся в свою гримерную, выпей немного воды и подправь макияж. Тебе также нужно сменить костюм.

— Что, если он там?

— Его там нет. Я проходил мимо. Там только Анна и Марта. Говорят о парне в трусах. — Он скривил лицо. — Давай, пойдем.

Кейси был прав, Дилана там не было. Она быстро переоделась, сделав большой глоток воды, прежде чем подправить макияж и подготовиться ко второй половине шоу. И хотя она улыбалась, пела и танцевала, она все равно знала, что этого недостаточно.

Она должна была выступить лучше, она знала это. Даже если в зале были в основном друзья и семья, они заслуживали от нее большего. Они пришли, чтобы их развлекли, и она не могла избавиться от ощущения, что обсчитала их.

Она даже не хотела думать о том, что Роберт Дэнверс и