Миллер тихо закрыл за ними дверь и подошел к Эверли.

— Думаю, нам следует отложить интервью, — тихо сказал он. — Ты не в том состоянии, чтобы разговаривать с Рией и Робертом.

Она моргнула, ее охватило унижение.

— О нет, они проделали весь этот путь.

Роберт отвел взгляд, явно чувствуя себя неловко.

— Мы посмотрели шоу. И, возможно, сможем сделать видеоинтервью после Рождества.

Риа кивнула.

— Это отличная идея. Мне хотелось бы попасть домой скорее раньше, чем позже. Ночью на этих дорогах темно.

— Спасибо. — Миллер кивнул им. — Я ценю это. — Он пожал им руки и проводил до двери, сказав что-то, чего Эверли не могла расслышать. Ее руки все еще дрожали, сердце все еще колотилось в груди.

Было почти невозможно нормально думать.

Как только журналисты ушли, Миллер снова закрыл дверь и повернулся к ней лицом. Он выглядел смущенным.

— Итак, что, черт возьми, происходит?

— Ничего. Мы с Диланом поссорились, вот и все.

— Из-за того, что вы не женаты?

Ее дыхание участилось.

— Я надеялась, что ты этого не слышал.

— Почти уверен, что это слышал весь театр. Вы двое здесь точно не шептались. — Миллер поднял бровь. — Так что же происходит?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему нет?

— Потому что я чувствую, что предаю Дилана. — Она знала, что он не самый большой поклонник Миллера. И как бы она ни была зла на него, делиться этим было бы слишком.

Миллер прислонился к двери, не сводя с нее глаз.

— Тебе не кажется, что ты должна мне все объяснить? Я только что отослал двух лучших журналистов индустрии развлечений. Я привел их сюда в качестве одолжения тебе. Мне придется подлизаться к ним, чтобы заставить перенести интервью, и я действительно хотел бы знать, почему я должен это сделать.

— Ты знаешь столько же, сколько и я. Мы с Диланом разведены.

— Как давно вы в разводе?

— Несколько дней.

Миллер моргнул.

— Значит, вы уже подали документы, когда приехали в дом моих родителей на День благодарения?

Она кивнула.

— Но они думали, что вы счастливы в браке. Дилан сказал им, что это так.

— Я знаю. — Ее голос был тихим. — Мне жаль.

— Значит, им он тоже солгал?

Она прерывисто вздохнула.

— Это была моя идея. Моя вина. Он допустил ошибку, когда заполнял данные заявки, вот и все. Это я предложила притвориться счастливыми в браке. Может быть, мне это слишком понравилось, я не знаю. — Она прижала ладонь ко лбу. — Но, пожалуйста, не перекладывайте вину на него.

Миллер покачал головой.

— Я собираюсь рассказать своим родителям. Они должны знать правду.

У нее скрутило живот.

— Они заберут пожертвование?

Миллер пожал плечами.

— Не знаю. Возможно.

— Но это не вина Дилана. Я же сказала тебе, это моя вина. Он не должен быть наказан. — Мысль о том, что пожертвование, ради которого он так усердно работал, будет отобрано у него, вызывала у нее тошноту. Это действительно она начала эту ложь. Ей слишком понравилось играть в мужа и жену.

Она окунулась в это так же, как окуналась в новую роль. За исключением того, что в конце она перестала играть. Она была влюблена в Дилана Шоу.

И теперь все было испорчено.

— Послушай, — по-доброму сказал Миллер. — Тебе нужно перестать беспокоиться о Дилане и начать беспокоиться о себе. Смой макияж с лица, переоденься, а затем иди домой и немного поспи. Завтра у тебя еще одно шоу.

Она думала о том, чтобы пойти домой, когда Миллер ушел, но образ того, как она мечется по этим четырем стенам со всеми этими взаимными обвинениями, проносящимися в ее голове, был невыносим. Вместо этого она села в свою машину и завела ее, включив отопление на максимум, пока ехала до дома Холли и Джоша.

Свет все еще горел, когда она подъехала к их дому. Было чуть больше одиннадцати, и она начала сомневаться, не следовало ли ей сначала позвонить.

Но Холли была членом семьи. Поэтому Эверли схватила свою сумочку и поднялась по ступенькам к их уютной входной двери, на уровне глаз которой висел праздничный венок, в который она трижды постучала.

— Эверли, — сказала Холли, открыв дверь и увидев на пороге свою кузину. — Ты в порядке?

— Не совсем. Не помешаю? Мне нужно с кем-нибудь поговорить.

— Конечно, ты не помешала. Заходи. — Холли пригласила ее войти. — Камин растоплен. Ты можешь согреться там.

— Кто это? — Джош вышел из гостиной. Его лицо смягчилось, когда он увидел ее, стоящую там. — Эверли? Все в порядке?

Холли покачала головой.

— Нет, по-видимому, нет. Не мог бы ты сделать нам горячего шоколада? И, может быть, добавить ей порцию виски?

Джош подмигнул.

— Твое желание для меня закон.

Она провела Эверли в гостиную, указав на одно из кресел рядом с ревущим камином. Комната была красиво оформлена к праздникам в бледно-голубых и белых тонах, которые простирались от гирлянды на камине до сияющих украшений на елке.

Джош принес три дымящихся кружки шоколада — две из них со взбитыми сливками и посыпкой, Холли тепло улыбнулась ему.

— Итак, я предполагаю, что разговор пойдет о Дилане, — сказала Холли, когда они сели на диванах у камина.

Эверли кивнула.

— По городу уже ходят слухи. Аляска позвонила мне, потому что поехала к тебе домой, а твоей машины там не было. Она слышала, что вы с Диланом разведены. — Холли поморщилась. — По-видимому, все об этом говорят.

Эверли зажмурилась.

Конечно, все сплетничали.

— Мы развелись несколько дней назад. Он мне не сказал.

— Что? — брови Холли приподнялись. — Почему?

Холли внимательно слушала, как Эверли рассказывала ей эту печальную историю, ее лицо исказилось от сострадания, когда глаза Эверли снова наполнились слезами.

— Я знаю, что в основном это моя вина. Но он должен был сказать мне. Мы не сможем начать совместную жизнь, если он основывает ее на лжи.

— Он должен был сказать тебе правду. — Холли кивнула. — Держу пари, он сейчас распинает себя за это.

— Я могу понять, почему он этого не сделал, — сказал Джош. Эверли вздрогнула от его голоса. Она почти забыла о его присутствии, он так тихо сидел на диване.

— Почему? — Холли нахмурилась.

— Помнишь, когда ты солгала мне? Потому что не хотела, чтобы я знал, что ты и твои кузены помешаете моим планам относительно города? — сказал он, имея в виду предыдущий год, когда его компания купила Винтервилл, планируя сравнять его с землей, а Холли, Эверли и их кузены боролись с ним из-за этого. Где-то во всем этом безумии Холли и Джош влюбились друг в друга, но ложь, которую она ему сказала, почти разлучила их.

— Я не сказала тебе, потому что не могла, — запротестовала Холли.

— Тебя не останавливал никакой закон. И в то время мне казалось, что ты встала на сторону своей семьи. — Улыбка тронула его губы. —