столбик кровати так сильно, что даже отсюда, при единственном свете, исходящем от его лампы, я вижу, что костяшки его пальцев белеют.

Однако это не первое, что я замечаю. Первое, что я замечаю, как будто я могла видеть что-то еще, это то, что он раздет. Полностью, абсолютно голый, без единого предмета одежды или аксессуаров или даже пары гребаных носков на нем где бы то ни было. И я не могу жаловаться, потому что, Александр одетый красив, и, хотя он всегда исключительно красивый мужчина… Александр обнаженный великолепен.

Он весь из поджарых мышц, от твердой спины до идеального изгиба задницы, возможно, лучшей задницы, которую я когда-либо видела у мужчины, а было время, когда я видела их довольно часто. У него узкие и мускулистые бедра, плечи, которые достаточно широки, но не громоздки, и худощавые мускулистые руки. Когда он встает на пятки, я получаю хороший обзор его груди, сильной и затвердевшей, слегка поросшей темными волосами, которые спускаются к его плоскому прессу, вниз к…

Твердая не только его грудь.

Видеть его возбужденным в одежде, это одно, но это совсем другое. Твердый член Александра выступает из-под его бедер, достаточно длинный и толстый, чтобы заполнить его ладонь, его длинные пальцы обхватывают его ствол, когда он поглаживает его долгими, быстрыми движениями, от которых он тяжело дышит, стонет, хватаясь за столбик кровати. Я смотрю на него из-за края двери и не могу остановиться. Я не хочу останавливаться.

Он чертовски великолепен. И я хочу его больше, чем когда-либо.

АНА

Я отстраняюсь, зная, что должна воспользоваться тем фактом, что он… занят, и ускользнуть, спуститься по лестнице в свою комнату, прежде чем он поймает меня. Но я не могу пошевелиться. Я застыла на месте, мой пульс застрял в горле, мое собственное дыхание участилось, когда возбуждение захлестывает меня, покалывая кожу и заставляя меня чувствовать жар, когда я смотрю на него.

Не думаю, что я когда-либо раньше наблюдала, как мужчина дрочит. Вероятно, это могло бы быть круто с некоторыми парнями, с которыми я встречалась или спала в прошлом, но, так сказать, до этого просто не дошло. Парни моего возраста всегда стремились потрахаться, торопясь поскорее миновать ту часть, где им приходилось возбуждать меня, и перейти к главному событию. Однажды я спросила парня, могу ли я посмотреть на него, хотя бы в качестве прелюдии, и он посмотрел на меня как на сумасшедшую. — Если бы я хотел подрочить, я бы просто остался дома. Тогда мне не пришлось бы платить за ужин. — И потом он рассмеялся, как будто сказал что-то действительно смешное, и поднял меня, бросив обратно на кровать. — Какой смысл дрочить, если у тебя в постели горячая девушка?

У меня определенно тоже был хороший секс, когда я перебирала мужчин в Нью-Йорке так, словно конец света мог наступить в любую секунду. Но, по большому счету, мужчины, которых я встречала, больше заботились о своем удовольствии, чем о том, чтобы потратить время на изучение того, что могло бы мне понравиться. Черт возьми, я даже не успела полностью разобраться в этом. Вероятно, меня заводит множество изломов, с которыми я даже не сталкивалась.

Я нашла один из них сегодня, не так ли? Может быть, парочку.

Я дрожу от этой мысли, чувствуя, как мои бедра сжимаются вместе при воспоминании о том, как Александр требовал, чтобы я задрала юбку и обнажилась перед ним, и как он говорил со мной.

Я переспала с несколькими очень привлекательными мужчинами, столкнулась с приличным количеством отличных членов и получила свою долю интересного секса. Но ничто, ничто никогда не заставляло меня быть такой мокрой, как сегодня, когда я стояла на коленях в темноте кабинета, а затем была вынуждена повторить этот опыт под презрительным взглядом Александра. И теперь, наблюдая, как он гладит свой член, голый и на виду, вот так, раздвинув ноги и упираясь рукой в кровать, когда он начинает ускоряться, я могу почувствовать все это снова. Это не похоже ни на одно возбуждение, которое я испытывала раньше. Это похоже на глубокую потребность, страстное желание, которое я не могу удовлетворить, сколько бы раз я ни кончала. Интересно, чувствует ли он то же самое, когда сжимает свой член в кулаке, когда его бедра толкаются вверх в его руку.

Думает ли он обо мне? Представляет ли он меня на ковре в кабинете, с задранной юбкой на бедрах, трогающую себя для него? Вспоминает ли он звуки, которые я издавала? Как я пахла?

Раньше я была бы смущена, но здесь, в этой густо заряженной обстановке, когда воздух почти потрескивает от желания, когда я приседаю за дверью и наблюдаю за ним с учащающимся сердцебиением, я не чувствую того горячего прилива унижения, когда вспоминаю об этом. Единственное, что я чувствую, это тепло, которое распространяется по моей коже, под ней, по моим венам, заставляя меня чувствовать, что я сгораю, наблюдая, как Александр все ближе и ближе приближается к освобождению, в котором он, должно быть, отчаянно нуждается.

Его рука на секунду замирает, и я вижу, как он отпускает столбик кровати, протягивая другую руку, чтобы передвинуть что-то на кровати. Это снова возбуждает мое любопытство, и я немного приподнимаюсь, осмеливаясь заглянуть за дверь чуть дальше, чтобы увидеть, что он делает.

Я вижу не очень много, но мне удается получить достаточно хороший обзор, чтобы я могла сказать, что по покрывалу разбросаны картинки. Не нарисованные картинки… фотографии. Они похожи на полароидные снимки, хотя я не могу быть полностью уверена, и я не могу разглядеть детали того, кто на фотографиях, хотя, судя по тому, что я вижу, это фотографии женщин.

Мой желудок переворачивается, ревность, которую, я знаю, я не имею права испытывать, поднимается с горячим, обжигающим ощущением, от которого мне хочется плакать. Кто они? У меня есть подозрение, но я отбрасываю его в сторону, потому что мне невыносимо думать об этом. Не прямо сейчас. Я бы предпочла думать, что он смотрит порно, пока дрочит… странную коллекцию порно, но это соответствовало бы наклонностям Александра. Все мужчины так делают. Я никогда не знала мужчину, который не смотрел бы порно или не смотрел бы его иногда. Но то, что делает Александр, собирая сломанные вещи, возможно, даже других девушек вроде меня, которые таинственным образом исчезли, за исключением, может быть, только, может быть, тех полароидных снимков на кровати, делают не все мужчины. Это не то, что кто-либо делает, за исключением Александра.

Я просто хотела бы знать, почему.

Его рука задерживается на себе, когда он переставляет фотографии, его пальцы задерживаются на одной,