— Петюня, на то она и бескорыстная. Проверь.

— Да и проверять не надо. Штангель работал в отделе контрразведки вместе с батей.

— И с генералом Линским?

— Кажется, тогда он был не генерал. Но под его руководством, да. Лет пять назад Штангель ушёл в отставку, подался в бизнес и политику.

У меня зашевелился ежик на затылке, внутри стало горячо.

— Проверь на совпадение голос с записи и Штангеля! У тебя же есть какое-то супер приложение, Петюнь!

— Есть, есть, всё у меня есть, — проворчал друг. — Только можно я хотя бы трусы надену?

Я хмыкнул.

— Ну если без этого никак…

— С тебя почка, — заявил Петя и отключился.

Но я набрал его снова.

— Линскому пригрозили увольнением из-за дела о Кролике Роджере?

— О ком?! — опешил Петюня.

— Тьфу! О господине N.

— Слушай, ну думаю да. Батя с собрания пришёл вздрюченный. А головы летят всегда, если что. Надо же найти и покарать виноватого.

— Расспроси об этом отца подробнее.

— Так он мне и рассказал. Всё, я пошёл к шефу, зовёт.

— Ты же без трусов…

— Да в управлении я, — вздохнул Петюня. — С четырёх утра. У нас тут свои приключения. По твоему Дрону — всё сделал. Всероссийский розыск объявлен.

— Я твой должник.

Засунув телефон в карман, я всё-таки нажал на кнопку вызова лифта, возле которой так долго держал руку. И тут же понял, что баран: наверняка номер телефона Жени есть у квартирной хозяйки. Я позвонил в её дверь и постучал в нетерпении. Ужасно хотелось спать. Ужасно хотелось услышать Женин голос! Просто сказать «привет» и «улетай».

Двери раскрылись одновременно. В квартире и в лифте. Шаг сзади. Расширяющиеся глаза Валентины Павловны при взгляде мне за плечо. Холодное дуло меж моих лопаток. Дрон!

— Ну здравствуй, Серёжа…

«Он за Женей! Узнает её адрес? Убьёт», — мелькнуло в мозгу быстрее, чем мысль сложилась в слова.

Палец в кармане на курок. Я развернулся и выстрелил в Дрона. Раскалённым шомполом полоснуло вдоль спины. Я начал падать. Дрон отлетел наискось. С грохотом завалился в лифт. Двери в него закрылись. Меня приложило металлическим полотном сзади по затылку. Закрывшись, добрая Валентина Павловна завопила в истерике. Загребая ногами под себя, я как-то поднялся. Пятна перед глазами. Встряхнул головой. Стукнул по кнопке лифта одной рукой. Выставил пистолет. Лифт уехал! Нет!

Собрав себя в кучу, я оттолкнулся от стены и рванул к лестнице. Вниз по пролётам. Через ступени. Теряя воздух в лёгких. Не уйдёт!

Перепрыгнул через перила по привычке. Чуть не сдох. Лёгкие сложились. Чёртовы анальгетики варили на Малой Арнаутской. Две секунды на вдох. И снова бегом. На втором этаже я услышал, как двери лифта открываются на первом. Неровные шаги, стон. Дрон тоже ранен! Я чуть притормозил, чтоб не стать открытой мишенью. Дрон попытался бежать. Я догнал его на ступеньках с площадки в предбанник. Набросился сзади. И мы полетели вниз. Я на нём сверху. Он мордой в пол. Пистолет лязгнул о бетон. Я заломил Дрону руку и навалился всем весом, обездвижил его захватом ног и рук.

Дверь открылась. Перед нами в прямоугольнике света застыла тётка уже без мусора и две бабушки с молоком.

— Вызывайте полицию! — заорал я, понимая, что вот-вот отключусь.

Терминатор

Мне повезло: пуля задела по касательной. Правда, снова пришлось попасть в лапы того же хирурга, потому что «свежесклеенное» ребро на такие перегрузки рассчитано не было даже с титановым остеосинтезом. Дрону повезло меньше, но и он жить будет. Моя пуля попала ему в селезёнку, зашили. Как мне рассказали, я потерял сознание в ту секунду, когда прибыл наряд. Благо, что в моём кармане завалялось удостоверение сотрудника ФСБ. Будто бы и врач на скорой был тот же. Может, врут, но я вообще-то везучий. Хорошо, что не задело почку, потому что Петюне я её действительно задолжал: он оперативно сообщил бате о том, что тут происходит, и генерал Горячев инициировал собственное расследование и сам прилетел в Ростов, к тому же не один, а со следственной группой. Возможно поэтому припаять мне ничего не успели…

Дрон в отличие от Зубра молчать не стал, тем более, что именно из пистолета с его отпечатками был застрелен полковник Зорин, нашлись и подтверждения с камер видеонаблюдения неподалёку от гостиницы, что он там был. Спасаясь от одиночки строгого режима пожизненно, Дрон сдал всех, в том числе и Стаса Штангеля, который являлся посредником между наёмниками, генералом Линским и стороной из соседней страны на этот раз, и западными заказчиками в другие. Хвост потянулся длинный и некрасивый. Мои догадки оказались верными, улики в виде записей Зубра и видео из дома на берегу были приняты. Против Линского и Штангеля возбудили уголовное дело по статье «Измена Родине». Зубра с соучастниками закрыли там, откуда не выходят.

Естественно, следствие затянулось и заняло не один месяц. Сначала и мне нервы потрепали. В сложившихся обстоятельствах личным файлам полковника Зорина генерал Горячев тоже поверил не сразу и предпочёл проверить меня от и до.

Подозревая всех и вся, Зорин так хорошо меня «прикрыл», что я вроде как и не числился в рядах службы безопасности. Как старый разведчик, Зорин не доверял компьютерам. Петюне потребовалось произвести настоящие раскопки в не цифровых архивах, чтобы не просто восстановить меня в должности, но вообще доказать, кто я такой. К счастью, всё же выяснилось, что я не почтальон Печкин и не самозванец с претензией на царствие, а оперативник отдела контрразведки с особым назначением и заданием за пределами России. Вот такой театр.

Из-за повторной операции и кое-каких осложнений я пролежал две недели в госпитале, потом перевели в Москву. Генерал Горячев слушал внимательно мои версии и никому не перепоручил это дело. Пришлось повторно рассказывать о сути моего задания, процессе выполнения и результатах. Допросы, беседы, протоколы, бумажная волокита, всё это обрушилось на мою голову, как снежный ком. Главное, не зря.

По ходу следствия обнаружилось, что генерал Линской вместе со Штангелем планировали разделить часть активов Кролика Роджера, которую им щедро обещал Барнаков. А именно сорок процентов акций металлургического завода при доставке беглеца или пятнадцать при убийстве. Миха Чёрный не зря так бредил акциями, ведь и ему, и Зубру, и Дрону была обещана небольшая доля.

Когда дело сорвалось, спасая «хлебный» пост и задницу на всякий случай, Линской решил «затереть последствия», сделать вид, что похищения не было. Он убедил в целесообразности и самого Кролика Роджера, пообещав тому поддержку при желании вернуться в политику тоже за процент акций, но уже другого предприятия. Об этом Кролик Роджер рассказал сам. Наивный, неужто верит, что его вообще кто-то захочет видеть на политической арене, и эго чуть не сыграло с ним злую шутку. Он не знал, что убить его Линской планировал после передачи такой взятки, подставив «лишнего фигуранта» и связующее звено. То есть меня. Со всеми уликами и естественно не живым. Но и тут всё сорвалось из-за Зорина. Как именно полковник раскрылся перед начальником, я не знаю. Однако Дрона пустили по следу с распоряжением уничтожить всех свидетелей, в том числе и Снежинку.