Госпожа Миро отвернулась и стала смотреть на картину. Художник был мастером. Он изобразил бушующее море с такой точностью, что казалось, волна с пенной белой шапкой вот-вот выплеснется через раму.

– Скажите, Гленда…

«Она знает мое имя? Хотя, в сущности, это не удивительно».

– …вы любите его? А впрочем, нет. Не отвечайте. Не хочу знать. Я пришла сюда не для того, чтобы копаться в ваших чувствах, если они есть.

– А для чего вы пришли?

Но Ортанс, казалось, не слышала вопроса. Она полностью ушла в созерцание моря, заключенного на холсте.

– Удивительная вещь – любовь. По логике вещей я должна ненавидеть Габриэля. Он разрушил наш брак и мою жизнь. Я больше не надеюсь, что он сможет побороть зависимость и оставить вас. Но не могу… перестать его любить. Понимаете?

Гленда сидела неподвижно. Она понимала, что этот вопрос не требует ответа. Каждый человек несет собственный груз эмоций и переживаний. И можно лишь догадываться, что чувствует госпожа Миро.

Ортанс продолжила:

– Я даже обращалась к ведьмам. Знаете, сначала мне показалось, что отворот принес результат. Но ваше колдовство оказалось сильнее, – она невесело усмехнулась. – Потом я сходила к ведьме, которая предсказывает будущее…

– Не стоит верить предсказаниям, – перебила ее Гленда. – Их смысл становится ясен только тогда, когда они исполняются.

– И тем не менее предсказание было весьма конкретным. Вы просили моего мужа помочь, не так ли? И дело касалось двух ваших подруг…

– Это вам сказала предсказательница? – Гленда была поражена.

– Нет, это я подслушала. В моем доме не может быть от меня тайн. И теперь я боюсь, что ваша просьба обернется катастрофой. Габриэль погибнет. Поэтому прошу вас употребить все свое влияние, чтобы он отказался от своих планов.

Убежденность женщины в смерти мужа пора-зила Гленду. Но меньше всего госпожа Миро походила на безумицу или впечатлительную девицу, которой заморочила голову хитрая ведьма, выдающая банальности за предсказания.

– Боюсь, я не понимаю, о чем идет речь.

Ортанс Миро хрипло рассмеялась.

– Габриэль в своем репертуаре. Он использует всех и вся. Думаете, ему есть дело до ваших знакомых? Ничего подобного!

Бровь Гленды удивленно поднялась.

– И вас он перевез сюда не просто так. Нижний Бефс стоит между стихийниками и Морталинами. По вашим улицам прокатятся огонь, вода и ураганы, чтобы ринуться на некромантов. Он убрал вас оттуда, чтобы вы оставались в безопасности. Видите, как он заботлив?

– Но при чем здесь мои знакомые?

– Они пропали в подходящий момент, Гленда. Вы подкинули мужчинам хороший повод.

– Повод для чего?

– Для войны, – жестко сказала Ортанс. – Это последнюю сотню лет стихии живут в относительном мире друг с другом. Но многим мужчинам противны мир и спокойствие. Разрушители и завоеватели по своей сути, они жаждут передела власти и установления нового порядка. Я прошу вас, остановите Габриэля.

– Но как? Боюсь, это невозможно…

– Одурманьте его. Не знаю, что вы обычно с ним делаете, но заставьте его отказаться от безумного плана. Вы понимаете, что погибнут многие? Да, некромантам не выстоять против трех стихий, но они заберут с собой столько жизней, сколько смогут. Победителям достанется их победа, но мертвым не будет радости от полученных богатств. И среди мертвых будет наш Габриэль.

– Так… – Гленда встала. – Расскажите же все по порядку. Какая война? И в чем заключалось пророчество?

– Габриэля втянули в заговор против некромантов. Или он сам был рад втянуться. Вам же приносят газеты. Знаете о мусорных ведьмах, превращенных в умертвия? Ну вот… Они сделают так, что об исчезновении Триш и Кассандры станет известно. Никто не собирается искать ваших знакомых. Более того, для них лучше, чтобы эти ведьмы не объявились. Их имена превратят в знамя, в символ мести. Обвинят гильдию некромантов. А потом наступит ночь бури и грозы.

Голос Ортанс Миро начал меняться. Он стал громче и грубее, заполнил всю комнату. Ее слова прокатывались эхом, словно волны. Пальцы женщины сжались на подлокотниках, голова откинулась назад, и маленькая модная шляпа с вуалью упала на пол.

Гленда увидела закатившиеся глаза. Выглядело страшно: молочная белизна, созерцающая неведомые сферы и явления. Ведьма замерла, боясь прервать колдовской транс.

– Грядет ночь бури и ярости, – гремел голос, – магия будет выпущена на свободу, и горе тому, кто встанет на пути сил. Не управлять магу тем, что не может вместить его разум. СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, СМЕРТЬ! А потом настанет ведьмин час. Час на грани рассвета и тьмы. Все линии сойдутся в одной точке.

Ортанс захрипела, выгибаясь дугой, которая едва не переломила ее позвоночник. Закашлялась и обмякла. Она пришла в себя почти сразу. Потерла лоб, встряхнула волосами и подобрала шляпку. На мертвенно бледных щеках начал проступать румянец.

– Что-то мне нехорошо. Простите…

Жена магистра поднялась и торопливо направилась к выходу.

Гленда была потрясена. Она никогда не думала, что стихийницы способны к предсказаниям. Несколько минут ведьма колебалась, а потом закуталась в плащ и решительно покинула особняк. Улица, хоть и с редкими прохожими, вызвала смятение и приступ паники, но Гленда направилась обратно в «Отель». Ее решимость поддерживала одна мысль: нужно оказаться среди ведьм. Среди своих.

Виолетта мысленно назвала дом, перед которым они с Себастьяном стояли, «пьяным». О жилище давно не заботились, и оно умирало. Штукатурка потрескалась, а кое-где вздулась уродливыми пузырями, ржавые подтеки складывались в причудливые узоры. Крыша выглядела так, будто в любой момент обвалится. Флюгер был согнут. В одном из окон не было стекла, и оно было завешено то ли одеялом, то ли какой-то тряпкой.

– Твой учитель живет в таком месте?

Себастьян только тяжело вздохнул.

– Он сейчас переживает не лучшие времена.

Судя по виду дома, времена эти начались очень давно.

– Жалко. Маг он был очень талантливый, да и обучать умел. Даже самое сложное заклинание раскладывал по полочкам, но, – Себастьян выразительно похлопал ладонью по горлу, – слишком много зелий.

– Надеюсь, он дома, – сказала Виолетта.

Неожиданно тряпка, закрывавшая окно, отодвинулась в сторону. Мелькнуло бородатое лицо.

– Убирайтесь! Платить не буду.

– Учитель! Это я, Себастьян.

– Я же сказал, убирайтесь! Нету денег!

Тряпка снова отодвинулась, и оттуда вылетел пустой цветочный горшок. Он упал на дорогу и разбился.

– Мы не за деньгами, я хочу поговорить с вами. Это Ламбар!