По его мнению, большой плюс президентского поста в том, чтобы сделаться самым знаменитым в мире человеком, а СМИ ведь всегда сходят с ума по знаменитостям. Разве не так? Но вот парадокс – Трамп стал президентом во многом благодаря своему особому умению сознательно или непроизвольно отвращать от себя СМИ, которые в свой черед превратили его в фигуру, нелюбимую СМИ. Угодив в такое диалектическое пространство, человек, не слишком уверенный в себе, чувствовал себя неуютно.

“В глазах Трампа, – отмечал Эйлс, – мир медиа олицетворял власть в большей степени, чем мир политики, и ему хотелось завоевать внимание и уважение самых могущественных его представителей. Мы с Дональдом больше двадцати пяти лет крепко дружили, но он предпочел бы подружиться с Мёрдоком, который всегда считал его кретином – пока тот не сделался президентом”.

* * *

Прием для журналистов в Белом доме был назначен на 29 апреля – сотый день пребывания Трампа в должности. Этот ежегодный прием, некогда мероприятие только для своих, давно превратился в удобную возможность для саморекламы разных медиаорганизаций, которые додумались приглашать за свои столики всяких знаменитостей, чаще всего не имевших никакого отношения ни к журналистике, ни к политике. И однажды это обернулось большим унижением для Трампа: в 2011 году Барак Обама избрал его мишенью для особых насмешек. Если верить самому Трампу, именно тогдашнее глумление подтолкнуло его к решению поучаствовать в президентской гонке 2016 года.

Вскоре после появления в Белом доме команды Трампа предстоящий прием для журналистов сделался поводом для беспокойства. И вот однажды зимой Келлиэнн Конуэй в своем кабинете на верхнем этаже Западного крыла принялась взволнованно обсуждать с Хоуп Хикс, как же быть.

Главная трудность заключалась в том, что президент, во-первых, не желал выставлять себя на посмешище, а во-вторых, сам не отличался умением шутить – во всяком случае, по словам Конуэй, “так, как там принято”.

Известно, что Джордж У. Буш терпеть не мог эти традиционные приемы для прессы, они были для него пыткой, зато он тщательно к ним готовился, и каждый год положенная роль ему удавалась. Но обе помощницы Трампа, сидя за столиком в кабинете Конуэй и делясь своими опасениями с журналистом, вызывавшим их доверие, считали, что президент вряд ли успешно пройдет испытание этим ужином для прессы.

– Он не любит жестокий юмор, – сказала Конуэй.

– Он предпочитает старомодный стиль, – сказала Хикс.

Обе женщины, явно видя в приеме для журналистов неразрешимую проблему, не раз называли это мероприятие “несправедливым”, потому что именно таким в целом им казалось отношение медиа к Трампу. “Его показывают несправедливо”. “Ему не оставляют ни малейшего шанса”. “С ним просто не обращаются так, как обращались со всеми другими президентами”.

Конуэй и Хикс тяготила мысль о том, что президент не воспринимает неуважение медиа к нему как часть политического разделения, при котором он сам оказался на вполне определенной стороне. Вместо этого он воспринимал такое отношение как грубые нападки на него лично. Он полагал, что СМИ – совершенно незаслуженно, по каким-то персональным соображениям – просто не любят его. Высмеивают его. Причем жестоко. За что?

Журналист, желая сказать хоть какие-то слова утешения, сообщил помощницам Трампа о слухах, будто Грейдона Картера – главного редактора Vanity Fair и ведущего одной из важнейших программ в выходные, на которые приходится прием для журналистов, и в течение уже не одного десятка лет одного из главных мучителей Трампа в мире медиа, – собираются уволить из журнала.

– Правда? – вскочила Хикс. – Господи, а можно я ему расскажу? Можно? Он обрадуется.

И она помчалась вниз, в Овальный кабинет.

* * *

Любопытно, что Конуэй и Хикс представляли две оборотные стороны медиапроблемы президента. Конуэй была яростным оппонентом, всегда готовым бросить в лицо противнику встречное обвинение, и неизменно провоцировала СМИ на новые яростные нападки на президента. Хикс как верная наперсница президента вечно пыталась дать ему передышку и добиться для него хоть нескольких добрых слов от тех единственных СМИ, мнением которых он дорожил, – то есть тех самых, которые больше всего его ненавидели. Однако обе женщины, сколь бы различны ни были их медиафункции и темпераменты, добились большого влияния в его администрации, так как взяли на себя главную ответственность за решение наиболее неотложного вопроса, тревожившего президента, – формирования его медиарепутации.

При всем своем обывательском женоненавистничестве на работе Трамп гораздо легче устанавливал контакт с женщинами, чем с мужчинами. Женщинам он доверял, а мужчин держал на определенном расстоянии. Ему нравилось иметь при себе “служебных жен”, он нуждался в них и поручал им самые важные дела личного характера. По мнению Трампа, женщины просто намного лояльнее и надежнее мужчин. Мужчины бывают напористее и компетентнее, но часто руководствуются собственными тайными мотивами. А женщины в силу своей природы (точнее, в силу представлений самого Трампа об этой природе) больше склонны сосредоточивать все помыслы на нуждах мужчины. Такого мужчины, как Трамп.

Отнюдь не случайностью и не соображениями гендерного равновесия объяснялось то, что в шоу “Ученик” в паре с ним оказалась женщина, и дочь Иванка далеко не случайно стала одним из ближайших доверенных лиц Трампа. Он чувствовал, что женщины его понимают. А может быть, его понимали как раз такие женщины, которые ему нравились: позитивно настроенные, исполнительные, преданные и вдобавок миловидные. Все, кто успешно работал на него, понимали, что необходимо чутко откликаться на подводный ход его мыслей, потребностей и личных прихотей. В этом он не слишком-то отличался от других весьма успешных людей – разве что размахом запросов. Трудно представить себе кого-нибудь, кто ожидал бы большей отзывчивости и готовности подлаживаться под всякие его капризы, намеки, предрассудки и часто едва вспыхнувшие желания. Он нуждался в специфическом – весьма специфическом – обращении. Женщины (как объяснял он одному другу, пустившись в попытку самоанализа) обычно улавливают все эти тонкости гораздо лучше мужчин. Во всяком случае, это относилось к тем женщинам, которые сознательно предпочитали или терпеть, или не замечать, или принимать с легкой улыбкой либо со стальной непрошибаемостью непроизвольно сочившееся из него женоненавистничество или постоянный фон его сексуальных намеков (как-то несуразно и дисгармонично сочетавшийся с отеческой заботливостью).

* * *

Келлиэнн Конуэй познакомилась с Дональдом Трампом на заседании правления кондоминиума международного отеля Trump (где в начале двухтысячных она жила с мужем и детьми), расположенного прямо напротив здания ООН. Муж Конуэй Джордж, выпускник Гарвард-колледжа и Йельской школы права, был компаньоном в крупной корпоративной фирме Wachtell, Lipton, Rosen & Katz, занимавшейся слияниями и поглощениями. (Хотя фирма Wachtell выказывала симпатии к демократам, Джордж играл в этой команде закулисную роль, представлявшую Полу Джонс, которая добивалась импичмента Билла Клинтона.) И в профессиональном, и в бытовом отношении карьера Джорджа занимала центральное место в жизни семьи, а работа Келлиэнн имела второстепенное значение.