* * *

Кушнер имел свой личный подход к работе с прессой, Бэннон тоже гнул свою линию. Утечки сделались явлением настолько привычным и обыденным (чаще всего все опознавали чужие утечки буквально в лицо), что теперь их даже обеспечили официальным штатом.

Учрежденное Кушнером Управление американских инноваций назначило своим пресс-представителем Джоша Раффела, который, как и Хикс, вышел из пиар-кузницы Мэтью Хильцика. Демократ Раффел, ранее работавший в Голливуде, выступал личным представителем Кушнера и его жены – не в последнюю очередь потому, что, по мнению супругов, Спайсер, всем обязанный Прибусу, представлял их интересы недостаточно энергично. Это читалось совершенно ясно. “Джош – Хикс при Джареде” – так толковали служебные обязанности Раффела внутри Западного крыла.

Раффел отвечал за все публикации, касавшиеся Кушнера и Иванки, хотя об Иванке писали больше, чем о Кушнере. Но, что важнее, Раффел отвечал за все важные утечки Кушнера, вернее, за его, так сказать, неофициальные брифинги и высказывания – немалая часть которых была направлена против Бэннона. Кушнер, крайне убедительно утверждавший, что с его стороны никогда не бывает утечек, отчасти объяснял свою медиаактивность защитой от медиаактивности Бэннона.

“Лицо” Бэннона, Александра Прит – остроумная консерваторша и светская тусовщица, неравнодушная к шампанскому, – ранее работала на Breibart News, представляла других консерваторов, вроде Ларри Кадлоу из CNBS, и близко дружила с Ребекой Мерсер. Играя странную роль, которую никто не мог толком понять, Прит взяла на себя все “разъяснения”, адресованные Бэнноном прессе, но при этом не являлась официальной сотрудницей Белого дома, хотя какая-то должность у нее там явно была – или, во всяком случае, нечто вроде должности. Всем было ясно: она работает не на администрацию Трампа, а лично на Бэннона.

Бэннон, вызывая постоянную тревогу у Джареда и Иванки, обладал уникальной возможностью при помощи Breibart значительно влиять на перемены настроений и приоритетов среди правых. Сам Бэннон утверждал, что разорвал связи с бывшими коллегами в Breibart, но подобные заявления вряд ли звучали убедительно – и потому все полагали, что никто и не обязан им верить. Скорее все должны опасаться, как бы это не оказалось правдой.

Что любопытно, в Западном крыле сложилось единое мнение о том, что Дональд Трамп, этот медийный президент, обзавелся самой неисправной службой коммуникаций за всю современную историю Белого дома. Республиканцу Майку Дабке – пиарщику, назначенному директором отдела Белого дома по связям с общественностью, – по всеобщим отзывам, с первого же дня работы светило увольнение. В итоге он продержался всего три месяца.

* * *

Прием для журналистов в Белом доме обещал стать – как и любой другой вызов для нового президента и его команды – испытанием способностей Трампа. И он сам желал его пройти. Он был уверен, что его обаяние пересилит ту затаенную вражду, которую он питал к этой публике – или та к нему.

Он вспоминал свое выступление в 2015 году в шоу “Субботним вечером в прямом эфире” – выступление, по его мнению, очень удачное. Тогда он отказался готовиться – все говорил, что ничего страшного, будет “импровизировать”. И слышал в ответ, что комики обычно не импровизируют: все шутки заранее записываются и отрабатываются. Но подобные советы не очень-то его убедили.

Почти никто, кроме самого президента, не верил, что он выдержит прием для прессы. Его сотрудники с ужасом представляли, как он сорвется прямо на глазах у презрительно гогочущей публики. Хотя он и сам порой умел хорошенько кому-нибудь врезать, все равно никто не верил, что он справится. А президент, похоже, очень хотел показаться на этом мероприятии, и ему все было как будто нипочем – хотя Хикс, обычно поощрявшая любые его поползновения, в данном случае изо всех сил его отговаривала.

Самую важную идею подал Бэннон: недопустимо показывать, как президент заискивает перед своими врагами или пытается их позабавить. На роль мальчика для битья медиа годится гораздо больше, чем на роль сообщника. Правило Бэннона, жесткое, как стальной столб, вогнанный в землю, гласило: не сгибаться, не юлить, не идти навстречу. И в итоге, поскольку удалось обойтись без намеков на то, что Трампу не хватит таланта и ума, чтобы тронуть эту толпу, именно подход Бэннона убедил президента в том, что лучше ему не появляться на журналистском ужине.

Когда Трамп наконец решил воздержаться от участия в ежегодном мероприятии, и Конуэй, и Хикс, и практически все остальные обитатели Западного крыла вздохнули с облегчением.

* * *

В сотый день своего президентства – он выдался особенно удушливым, – в начале шестого, когда около двух с половиной тысяч членов информагентств и их друзей собрались в отеле Washington Hilton на традиционном приеме Белого дома для журналистов, Трамп покинул Западное крыло, сел в дежурный президентский вертолет и вылетел на авиабазу Эндрюс. Его сопровождали Стив Бэннон, Стивен Миллер, Райнс Прибус, Хоуп Хикс и Келлиэнн Конуэй. На базе Эндрюс к президентской группе присоединились вице-президент Пенс с супругой, и оттуда все вместе вылетели на “борту № 1” в Гаррисберг, штат Пенсильвания, где президент собирался выступить с речью. В коротком полете пассажирам подавали крабовые котлетки, а Джон Дикерсон удостоился специального интервью с Трампом для передачи Face the Nation по случаю сотого дня президентства.

Первое гаррисбергское мероприятие состоялось на фабрике, производящей оборудование для ландшафтного дизайна и садово-огородных работ. Там президент внимательно осмотрел серию ярких садовых тачек. Следующее событие – на котором ему и предстояло выступить – разворачивалось на арене для родео на территории сельскохозяйственного комплекса местного выставочного центра.

Таков был тщательно продуманный смысл этой небольшой поездки. Она была призвана напомнить всей стране, что нынешний президент – не какое-нибудь очередное трепло в смокинге, не чета тем, кто сейчас топчется на белодомовском приеме для прессы (что каким-то образом подразумевало, что электорат президента держит в уме это событие или хотя бы когда-то слышал о нем), – а заодно отвлечь президента от мысли, что он-то не попал на этот прием.

Но президент не забывал справляться: а кто еще как пошутил?

– Он никак не возьмет в толк, что эти расследования нельзя просто так прекратить, – говорил в начале мая Роджер Эйлс, один из недовольных в ближайшем окружении Трампа. – Это раньше можно было сказать: бросьте это дело! Теперь, если так скажешь, начнут копать под тебя. А до него все никак не доходит.

В действительности разные члены неофициального совета миллиардеров, звонившие по вечерам президенту и пытавшиеся успокоить его, напротив, лишь подливали масла в огонь, выражая глубокую озабоченность опасностями, грозившими ему со стороны Министерства юстиции или ФБР. Многие богатые друзья Трампа считали себя большими экспертами по части МЮ. За долгие годы они сами имели столько проблем с правосудием, что по необходимости обзавелись связями и “источниками” в МЮ, и вот теперь всегда были в курсе свежих министерских сплетен. Флинн вот-вот подведет его под монастырь. Манафорт скоро расколется. И речь не только о России. Тут еще и Атлантик-Сити. И Мар-а-Лаго. И “Трамп-Сохо”.