– Том!

Я выбрался из-под Салли и кинулся к лестнице, но тут краем глаза заметил движение.

«Джулиан», – понял я – и обернулся.

Он тоже поднялся на ноги и вытаскивал из стойки длинный лук. Я бросился на него, сжимая шпагу. Он выхватил из колчана стрелу.

– Нет! – заорал я, двинув его рукоятью шпаги в висок. Голова юноши откинулась назад, он стукнулся затылком о стену и повалился, выпустив оружие.

«Ты вырубил его», – в изумлении сказал я себе. Потом перерезал тетивы всех луков. Когда Джулиан очнётся, у него не будет под рукой подходящего оружия.

Сэр Эдмунд приподнялся. Он одурело глянул по сторонам и повернулся к лестнице. Салли, прижимая к груди раненую руку, пнула его каблуком в опухшую от подагры ногу. Баронет побледнел, разинув рот в беззвучном крике, и повалился на пол, хватаясь за лодыжку.

Я думал только об одном: «Том». Мой друг в беде! Я побежал, перепрыгнув через корчащегося сэра Эдмунда и молясь, чтобы не увидеть худшее.

Том стоял у подножия лестницы, спиной ко мне. За ним виднелись ноги Альваро.

– Том?

Он обернулся и сокрушённо развёл руками.

– Я не хотел, – сказал Том.

И я увидел. Голова Альваро была повёрнута под странным углом. Он скатился с лестницы, а Том обрушился на него всем своим немалым весом… Испанец сломал себе шею.

Я поневоле отвёл взгляд, утешая себя тем, что, по крайней мере, на полу лежит не Том.

– Ты цел?

Он молча кивнул и поднялся наверх, повесив голову.

Кроха наконец-то – о блаженство! – перестала визжать. Неудержимо плача, она бросилась в объятия Тома. Я поспешил к Салли. Девушка держала руку ладонью вверх. Кинжал пронзил её насквозь, войдя по рукоять. Салли была бледна и прерывисто дышала.

– Кажется, у меня проблемы, – сказала она и рассмеялась. А потом зарыдала.

– Не трогай кинжал, – сказал я ей. – Том, свяжи Дарси. И поищи какую-нибудь ткань, чтобы забинтовать Салли руку.

Том отцепил от колчанов кожаные лямки, связал Джулиана и сэра Эдмунда и перенёс их на первый этаж – туда, где поблизости не было никакого оружия.

Я взял Салли на руки. Она прижалась головой к моему плечу, изо всех сил стараясь не плакать.

Меня тревожили слуги: не встанут ли они на защиту своего хозяина? Но тут я услышал топот ног и, взглянув в сторону холла, понял: не встанут. Слуги бежали прочь из поместья.

Я опустил Салли на пол.

– Спасибо тебе.

Она фыркнула:

– За что?

– То есть как это за что? Ты спасла мне жизнь.

– Ой. Неужели?

Я недоверчиво уставился на неё.

– Салли… ты в курсе, что у тебя в ладони торчит кинжал?

Она пожала плечами:

– Это бесполезная рука, Кристофер. Она ведь не работает.

Салли сказала это беспечно, но голос её дрогнул. Девушка часто задышала, и у неё выступили слёзы.

– Что со мной будет? – прошептала она.

– Тебе станет лучше. Обещаю.

Салли зарыдала и уткнулась лицом мне в грудь. Я прижимал девушку к себе, пока Том не принёс ткань. Он не смог найти наверху ни одной тряпки кроме тех, которыми полировали оружие – грязных и замасленных. Посему Том оторвал полосу от своей рубашки. И, подумав немного, – ещё одну, от рубашки сэра Эдмунда.

Я взял Салли за запястье.

– Надо вынуть кинжал, – сказал я. – Потом сделаю для тебя маковую настойку. Но сейчас будет больно.

– Уже больно, – пожаловалась она.

Я взялся за рукоять. Девушка сжала зубы.

– Салли? – сказал я.

– Да?

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты очень красивая?

Она уставилась на меня:

– Я… Ты… Я…

Я выдернул кинжал.

Салли ругалась. Потом потеряла сознание. Очнувшись, она снова принялась меня костерить, еле-еле шевеля языком, хотя к тому времени я смазал рану мёдом, обернул паутиной, извлечённой из пояса, и как следует перевязал, так что худшее было позади.

Пока Том присматривал за нашими пленниками, я разыскал на кухне кастрюлю и поставил кипятиться воду, чтобы приготовить Салли обещанную маковую настойку.

Девушке было больно, но я дал ей небольшую порцию: мне не хотелось, чтобы она уснула.

Теперь пришло время разобраться с сэром Эдмундом. Он сидел, привалившись к стене, со связанными руками и лодыжками, поджав под себя ноги. Том приглядывал за ним. Джулиан лежал рядом; на виске у него темнел синяк, а в волосах – там, куда пришёлся удар рукоятью, – виднелась кровь.

– Вы не понимаете, что натворили, – дрожащим голосом сказал сэр Эдмунд.

– Я поймал похитителя детей.

Он в отчаянии застонал.

– Никого вы не поймали. Только сделали хуже.

– Что может быть хуже вас?

– Вы не понимаете! Мы пытались спасти людей. И зачем только вы в это влезли!

Я присел на корточки рядом с сэром Эдмундом.

– Я знаю, что вы сотрудничали с берберийскими пиратами. Я знаю, что ваш сын вчера пытался нас убить, а ваш друг и коллега – Альваро – убил бы сегодня, если б мы не успели первыми.

– То-то и оно, – сказал Дарси. – Вы ничего не знаете. Альваро не был моим другом. И это он во всём виноват.

Я вспомнил ужас Крохи. Даже сейчас, когда испанец лежал мёртвым у лестницы, девчушка пряталась за ногой Тома, крепко вцепившись в неё. И я наконец понял:

– Альваро был пиратом.

Сэр Эдмунд кивнул.

– Первым помощником:

– То есть… это не берберы? На нас напали испанцы?

– Нет, они берберы.

– Но Альваро был испанцем?

– Многие выкресты присоединяются к корсарам. Весь этот план был идеей Альваро. А теперь, когда он мёртв, нам всем конец.

– О чём это вы?

Дарси глубоко вздохнул:

– Альваро явился сюда две недели назад. Сказал Куперу, что он мой старый друг, что мы вместе охотились на ведьм и что он приехал в гости. Но я видел его впервые. Я подумал, что он приехал из-за моей репутации. Видите ли, я был довольно знаменит…

– Это не имеет отношения к делу, – сказал я.

– Верно. М-м… тем не менее… Как только Купер ушёл, Альваро раскрыл карты. Сказал, что он первый помощник капитана с «Андалусии» – корабля берберийских пиратов с командой из сотни человек. Сказал, что пятьдесят из них прячутся в лесу вокруг моего поместья. Они собирались ограбить мой дом, а потом идти на юг, убивая всех подряд, сжигая все городки, деревни и фермы, пока не наберут ценностей и рабов больше, чем смогут увезти. Сперва я не поверил ему. Поэтому он подтащил меня к окну и с помощью зеркала поймал солнечный свет. И вот тогда я увидел их…