– Вова! Володя!– мой голос дрожал и пресекался, когда входила крадучись в квартиру. – Ты где?

Из коридора завернула на кухню. Там меня поразил свинарник, устроенный другом. Призадумалась над увиденным. Кондратьев никогда особо уборку не жаловал, но посуду мыл регулярно, продукты хранил аккуратно, в холодильнике, а не, где придется, и вообще, определенный порядок в доме поддерживал. Что теперь-то с ним могло случиться?

На ватных ногах направилась в комнату. Только вошла, как сразу его и заметила. Лежал на кровати. Как был в одежде, рубашка, брюки, так и распластался поверх одеяла лицом вниз, руки и ноги раскиданы в стороны.

– Боже! Убили! – в порыве отчаянья подскочила к нему, хотела перевернуть к себе лицом, моментально представила, что могла сейчас увидеть и… руки, ноги мои ослабели, и я так и повалилась на него, потом на край кровати, а уже с края осела на пол.

Кондратьев не шевелился, хоть я и ощутимо его задела при своем приземлении. Этот факт добавил жути. Но я держалась. Из последних сил крепилась не отключиться. А когда поняла, что мне это удалось, приободрилась и начала подниматься с пола. Уже успела встать рядом с кроватью на колени и потянуть руку к Вовке. Но снова сделалось страшно до жути, и, не удержавшись, начала причитать что-то неразборчивое, рыдать, размазывая по щекам слезы, и еще временами немного себе подвывать.

– Что здесь происходит?

Голос прозвучал у меня за спиной. От неожиданности вздрогнула, но быстро сообразила, что он принадлежал Алексею. Обернулась и, правда, Самойлов, стоял в дверях и недоумевал. Его, пусть и хмурое, лицо вселило в меня веру, что сейчас все здесь прояснит и уладит. И, о чудо, так оно и случилось, на кровати наметилось, хоть и робкое, но шевеление, а потом еще и стон послышался.

– Вот! – все, что смогла ему ответить, и еще повернула голову в Вовкину сторону и указала на него рукой.

– Что, вот?! Я тебе говорил, чтобы на пушечный выстрел не приближалась к мужикам? Еще и суток не прошло…

– Леша! Он жив? Как думаешь? Может, ранен? Может, тяжело ранен? У меня нет сил, все это видеть!

– Да, зрелище не для слабонервных. На, подержи, – он подошел, сунул мне в руку какой-то пакет и склонился над Кондратьевым.

– Что это?

– Что-то вроде запоя, думаю.

– Нет, пакет…

– Ты забыла в гостинице, там твоя косметичка. Решил заехать и завезти, заодно посмотреть, как устроилась. И вот, посмотрел! Начинаю думать, что одну тебя оставлять, это я погорячился.

– Тоже, мне, глупости! А что ты там про запой сказал? Это что такое?

– Это когда мужик пьет до потери сознания, потом приходит в себя, но только лишь для того, чтобы снова напиться.

– Ничего себе! Кондратьев не такой. У него воля, сила и сила воли! Вот, он какой!

– Так это… все бывает в первый раз. Опять же, с кем поведешься…

– Это ты сейчас о чем?

– Сама догадаешься или надо пояснять?

– Вечно я во всем виновата?!

– Ладно, оставим поиск виновного. Сейчас главное, привести в чувство нашего друга. Согласна? Тогда помогай мне. Где тут ванная? Разденем его и устроим ему холодный душ. У тебя есть другие предложения? Тогда приступим.

Слава богу, Самойлов оказался прав. И в диагнозе, и в действиях по приведению Вовки в сознание. Хоть и не сразу и не без мытарств, но у нас все получилось. В результате наших слаженных действий, Кондратьев очухался и был через некоторое время нами уложен в кровать вполне в божеском виде. Я попыталась к нему приставать и выяснить, что у него случилось, но успеха не добилась. Да еще Алексей настойчиво посоветовал оставить его в покое. До лучших времен, так сказать. А когда Володька решил заснуть, мы, и вовсе, покинули его и поднялись ко мне в квартиру.

– А как ты узнал, где меня искать? – начала я приставать к Самойлову, раз к Кондратьеву не получилось. – Неужели, следил за мной?! Это никуда не годится! Это черт знает, что!

– Так понимаю, спасибо твоего мне снова не дождаться?

Смотрел на меня укоризненно, и я пристыдилась. Прикусила язык и пошла скорее на кухню, сварить нам кофе.

– Какая-то тетка с площадки твоего Вовки заметила, как я звонил в дверь, и прокричала мне, где тебя надо искать.

– Варвара Игнатьевна, наверное. Больше некому. Хоть раз, у нее получилось доброе дело сделать. И еще не знаю, что бы я без тебя делала… Так вовремя ты подошел… Она же и мне сказала, что у Володьки круглые сутки свет в окне горит. Я решила, что с ним… в общем, сама себя напугала до полусмерти.

– Ты так ревела, что услышал от порога. Испугалась, Птица? Маленькая моя! Давай, пожалею. Иди ко мне.

– Ага! Прямо так сразу и брошусь к тебе в объятия. Теряешь квалификацию соблазнителя, Самойлов!

– И правда… С женой как-то не получается, – он отставил чашку с кофе в сторону и поднялся с места. – Ну, я пошел.

– Иди. Наверное, дел много скопилось, пока здесь папино задание выполнял. Когда назад в Питер собираешься?

– Там видно будет. Не думай, без присмотра не оставлю, даже, если придется уехать далеко. Ты еще помнишь мое предупреждение?

– Это про мужиков? А как же, обязательно!

– Я видел, как обязательно…

– Так это был друг и сосед одновременно. Это не в счет. Кстати, я к нему еще вечером собираюсь зайти. Это можно? Видишь, какая я послушная? Спрашиваю.

– Сегодня вечером можно. Завтра утром тоже. Но потом: ни, ни. И еще. Насколько понял, еще один друг может здесь нарисоваться. Школьный друг теперь. Тот, что, то ли из Вены, то ли из Рима, собирался прилететь. Того гони в шею. Этого рядом с тобой точно не потерплю. Поняла?! И вообще, даю тебе сроку, месяц, подумай о нас, поразмышляй. Дальше поставлю вопрос ребром. Или живем вместе, и все как полагается: постель, дети, добро. Или разойдемся, я матери обещал жениться и внуков. Придется слово держать. Стану с другой подругой счастье искать, если с тобой не судьба. Поэтому думай, Птица.

И он ушел. Я думала, что будет заезжать или звонить, но нет, как пропал куда. Никаким образом Самойлов больше не напоминал о себе. Даже как-то обидно стало, то его много было, а то совсем нисколько. По работе несколько раз встречалась с Титовой, пыталась у нее наводящими вопросами разузнать, не знала ли, что про него. Но Марина не смогла ничем меня порадовать. Только удивлялась, откуда мог взяться интерес к Алексею Юрьевичу, если совсем недавно всячески избегала не только контактов с ним, а и разговоров на эту тему. Еще я нагрянула к Кондратьеву и чуть не потребовала у него использовать все связи и разузнать, есть ли что у государственных служб на моего мужа. Тот вытаращил глаза и попытался отказаться. Не могу, мол, не имею возможностей… Пришлось прибегнуть к шантажу, напомнить, как я его спасала от запоя недавно.

– Так, ведь… и Лешка тоже спасал, – попытался он мне противиться. – И потом, сколько можно, Галчонок, меня тем случаем попрекать? Обидно, понимаешь!