Может, ему отшибить нахрен башку?

— Чёт занесло тебя, деда, — бросаю я Назару. — Больше так не делай. Ты слышишь меня? Или пытаешься по губам читать?

— Слышу, — морщась так, будто каждый звук даётся ему с величайшим трудом и причиняет нестерпимую боль, отвечает он. — В конец ты охерел, сосунок. На кого руку поднял? Ну ладно… ничего, жизнь научит. Вспомнишь ещё деда Назара. Обещаю. Вспомнишь…

— Я и так о тебе не забываю, — пожимаю я плечами, представляя, как вбиваю ему нос в мозги и как он падает, захлёбываясь в пузырящихся жидкостях.

Незаметно перехожу на «ты». Телесный контакт сближает, даже вот такой. Да… вбиваю ему нос в башку, он падает, пузырится и шлёпает губами. Лёха и Алик вытаскивают его через служебный выход, бросают в багажник тачки… А тачка откуда? Тачку Белла дала, точно. Закидывают его в багажник и везут на пирс. Оттуда на катер, и — подальше от берега. А там… здравствуй морская пучина…

Я вздыхаю и качаю головой. Не так немножко… После «вбиваю ему нос в башку, он падает, пузырится и шлёпает губами» подскакивают менты и начинается шухер. Или шухер начинается, чуть раньше. А может чуть позже, когда, например, его дружбаны и шестёрки возвращаются, чтобы уточнить, чего он не идёт так долго.

Такие вопросы, дорогой посол, с кондачка не решаются, как сказал бы Жорж Милославский… Да, согласен…

— Если бы ты нужен мне не был, — сипит Лимончик, — я бы это так не оставил. Да и не оставлю, ты понял меня, малой? Сочтёмся ещё.

Он щурится и от этого взгляд его делается ещё более колючим и злым.

— Ага, — киваю я.

— На пахана пасть разевать нельзя, — поучительно добавляет он. — Ну ничего, ещё усвоишь. Последний урок в жизни… Самый главный.

— Надо мной паханов нет, — пожимаю я плечами. — В другой раз знать будешь.

Он ничего не отвечает, достаёт из кармана носовой платок и вытирает кровь. А потом, пошатываясь, направляется к выходу.

— Ну что, — хлопаю я по плечу Лёху, — теперь с чувством выполненного долга пойдём спать?

— Угу, — хмыкает он. — Мы-то с Аликом по очереди сегодня дежурить будем. Мало ли что этому уроду в голову взбредёт.

Утром я встаю рано. Наташка спит, а я делаю растяжечку, принимаю душ, одеваюсь и сажусь в кресло, ожидая звонка человека Злобина. А заодно любуюсь своей подругой, разметавшейся по кровати и сбросившей одеяло. Долгий и здоровый сон, что может быть лучше? И что может быть лучше, чем вот это утреннее зрелище?

Впрочем, долго наслаждаться мне не приходится. Я уже начинаю размышлять, не прилечь ли и мне к ней под бочок, не для сна, ясное дело, как раздаётся звонок, и я срываю трубку.

— Добрый день, — доносится сухой мужской голос с лёгким акцентом, будто человек немножко тянет слова на эстонский манер. — Я от Злобина.

— Да, отлично, я вас жду.

— Я внизу, в фойе у стойки регистрации.

— Уже бегу.

— Ты куда? — садится на кровати Наташка и трёт глаза.

— Надо смотаться по делам. Ты пока просыпайся-умывайся, а я постараюсь поскорее вернуться, хорошо? С тобой останется Алик, а с Алёшей я пойду.

Наташка несколько раз кивает и снова падает в постель, а я выскальзываю за дверь. У стойки меня ждёт довольно высокий светловолосый джентльмен в сером костюме и расстёгнутом плаще.

— Вы от Злобина? — спрашиваю я.

— Да, привет, — немного тянет он слова. — Я капитан Варнас, можно просто Йонас Брониславович.

Не эстонец, а литовец, стало быть…

— А я Егор Брагин, — протягиваю я руку. — Это мой товарищ Алексей Блашковский.

— Хорошо. Ну что, идём?

— Конечно.

Мы выходим из гостиницы и спустившись по каменным ступеням, подходим к серой «Волге».

— Вы оба говорить будете? — спрашивает Йонас, когда мы заходим в подъезд обычной пятиэтажки.

— Нет, — мотаю я головой, — только я.

— Хорошо, тогда мы с Алексеем снаружи подождём.

Он заводит меня в квартиру, обычную хрущёвку, двушку. Дверь обита толстым и мягким слоем ватина, закрытого тёмно-коричневым дерматином. В квартире пахнет застоявшимся и въевшимся в стены и мебель табачным дымом.

Рядом с видавшим виды диваном стоит излишне жёлтый журнальный столик на трёх ножках, а на нём большая хрустальная пепельница, полная окурков. Дышать невозможно…

Йонас включает свет, подходит к окну и задёргивает тяжёлые бархатные портьеры.

— Звукопоглощающие, — кивает он и идёт к старому буфету, на котором стоит большой необычный телефонный аппарат.

— Можно заглянуть в соседнюю комнату? — спрашиваю я.

— В туалет что ли? — не понимает капитан Варнас.

— Нет, в спальню.

— Ну ладно, — хмурится он и открывает дверь в соседнюю комнату. — Вся аппаратура отключена.

Два больших катушечных магнитофона действительно не работают, но что у ни тут ещё есть, я не знаю. Ладно. Раздаётся резкий звонок.

— Это Злобин, — тянет Йонас и снимает трубку. — Варнас… Так точно, товарищ полковник. Да, здесь, передаю.

Он кивает и подаёт мне трубку:

— Я буду внизу, вместе с Алексеем.

Он уходит, прихватив пепельницу, а я начинаю говорить с Де Ниро. Рассказываю всё по порядку — от метаморфоз, произошедших с Кухарчуком до вечерней беседы с Лимончиком. Не пропускаю и подробное описание стычки.

Злобин, выслушав меня, надолго замолкает. Думает.

— Да уж… — наконец, произносит он. — Ну, и как ты сам настроен?

— Да как… Хреново я настроен…

— Чего так?

— Ну, а вы как думаете? Назар этот, как кость в горле. К тому же я не думаю, что с ним возможно настроить нормальное позитивное сотрудничество. Мудак он, пардон за бедность речи. Ему надо всё под себя подгрести.

— Ему подгрести, а тебе что надо? — спрашивает Де Ниро.

А мне надо его компромат на Чурбанова, вот, что. В принципе… Если уж никак не будет получаться, можно садиста Михал Михалыча пригласить, пусть изощряется, кайфует и добывает мне бумажки. А ещё мне нужно срочно здесь свои отряды расквартировывать, а то время идёт, но ничего не меняется. Вот, что мне надо.

— Мне тоже всё под себя надо, — отвечаю я. — Но по-другому, естественно. Под коллективного себя, понимаете же меня, да? Я за сотрудничество, а он… сами видите. За доминирование. Ну в общем… животные инстинкты. Когда Ева отчаливает?

— Завтра.

— Ну вот, как уедет и будет в безопасности, можно тогда отказываться от взаимодействия и посылать Кухарчука в эротическое путешествие.

— Кухарчук подставить может, — размышляет Злобин, — если ты его подведёшь. Он парень говнистый.

— Это да, сразу видно… Ну, а разве не странно, что он меня к этому делу привлёк? Какого хрена, простите?

— Ну… как бы да. Хотя… хотя, у тебя неплохой контакт с Назаровым имеется.

— Правда? — я смеюсь. — Очень тесный, это точно, только с медицинским уклоном в последнее время. Ухо-горло-нос, практически.

— Почему это?

— По тому, куда удары приходятся.

— А-а-а, — он тоже смеётся. — Ладно. Я подумаю, как тебя подстраховать. Давай, покрутись немного на этой сковородке, а там видно будет. Может, майор где-то проколется, и мы тогда ему кувалдой по башке. Раз, и прихлопнем… Хорошо?

— Ну-у-у… — вздыхаю я. — Пусть будет хорошо. Да только чего хорошего?

— Козёл он, если откровенно.

— Так… Это что значит?

— Значит, будет вредить, — поясняет Злобин. — Он если вцепился, то хрен отдерёшь его, бульдог.

— А он в кого в вас или в меня вцепился? — спрашиваю я.

— Вцепился в тебя, но мне тоже гадит… Возможно, хочет в связке нас подвести. Под монастырь. Вот я и думаю, надо его подловить на чём-то и отправить в глубокий аут. Сбросить с дороги, понимаешь?

— То есть хотите, чтобы я согласился с ним работать, в надежде подловить?

— Ну, да, — подтверждает он.

— Понятно. Вы мне можете в рамках подстраховки человека четыре выделить? Чтобы мне тут спокойно дела свои сделать, да отчалить.

— Хм… Ну, у тебя же двое имеется?

— Так мне ещё Наталью надо охранять. Этот козёл ведь ей угрожал.

— Хорошо, сейчас посмотрю, что там вообще возможно в Геленджике твоём… Посмотрю и сообщу Йонасу.

На этом и заканчиваем. Ничего, по сути, не решив, кроме того, что надо ввязаться в бой, а там видно будет. Очень дальновидно…

Я возвращаюсь в отель, беру Наташку и веду на завтрак. Парни идут с нами. Родители уже позавтракали и тусуются в фойе на первом этаже. Ждут обещанной поездки неизвестно куда. Неизвестно, потому что я подробностей не сообщал.

Когда мы выходим из ресторана, снова появляется Йонас.

— Егор, пойдём я познакомлю, — кивает он в сторону входной двери.

На улице стоят «Волга» и «Уазик». В каждой тачке по двое крепких парней. Ставлю их впереди и позади «Пазика», присланного Беллой и везу родителей знакомиться с особенностями местной недвижимости.

Мы снова, как и вчера, двигаем в сторону Голубой бухты. Место, конечно, не такое козырное, как