Теперь, когда двое сыновей аль-Валида были успешно убраны с дороги, Марван II принял присягу в Дамаске в понедельник 26 сафара 127 года, то есть 7 декабря 744 года. Первым, кто поклялся ему в верности, был Абу Мухаммед ас-Суфьяни; он утверждал, что сыновья аль-Валида перед смертью сделали распоряжение в пользу Марвана и горько жаловались, что с материнской стороны он связан с гнусными кальбитами и потому лишен права на халифат. По Феофану, Марван, оккупировав Дамаск, предал смерти многих видных людей, участвовавших в убийстве аль-Валида и его сыновей, а кого не убил, то изувечил. Едва ли это соответствует действительности. На самом деле он мог наказать одного-двух фактических убийц аль-Валида, когда они оказались в его руках. Он также, видимо, сурово обошелся с религиозными революционерами. Он казнил того Кайса ибн Хани аль-Амси, который столь вольно высказался во время принесения присяги Язиду III, и преследовал кадаритов[179], которым покровительствовал его предшественник. Но, по арабскому преданию, в первый раз он вошел в Дамаск не вынимая меча из ножен и совсем не выдавал себя за мстителя. Не по его приказу тело Язида было вырыто из земли и вдобавок повешено. Он даже даровал арабам четырех крупнейших сирийских провинций[180]возможность самостоятельно выбрать своих вали и таким образом согласился на то, чтобы Сабит ибн Нуайм стал вали Фаластина, тот самый человек, который возглавил на Кавказе восстание сирийских солдат против него. Его целью было придать людям уверенность и спокойствие. Когда, закончив свои труды, он вернулся в Харран, два его главных противника, а именно Сулейман ибн Хишам и халиф Ибрахим, фактически пришли к нему и были приняты с милостью.

Война Марвана с сыновьями Абдул-Малика была войной с кальбитами и кудаитами. Кайситы стояли на его стороне и сражались за него. Он поселился среди кайситов в месопотамском Харране. Там жил его отец, там вырос и он сам, там он чувствовал, что находится дома[181]. Все его предшественники жили в Дамаске, некоторые даже предпочитали кочевать по пустыне. Так или иначе, если они и держались подальше от Дамаска, то не по политическим причинам и не для того, чтобы лишить город его статуса столицы. Марван, однако, по всей видимости, действительно имел такое намерение. Он перевел правительство в Харран и, как рассказывает Феофан, также перенес туда из Дамаска все делопроизводство и сокровищницу. Это обернулось для него опасными последствиями. Вся Сирия вместе с Дамаском почувствовала, что ее лишили главенствующего положения, за исключением, быть может, ее северной части. Племенные разногласия все больше уходили на второй план перед этими настроениями, народ тосковал по прежним временам. Естественно, было не так-то просто искоренить в людях сочувствие к законной правящей династии, свергнутой с трона и повсюду имевшей родственников и многочисленные связи, и заставить их полюбить чужеземного узурпатора, да еще и сына рабыни.

Стоял еще 127 год, когда Сирия восстала против Марвана[182]. Восстание, видимо, началось в Фаластине, так как его главным двигателем был Сабит ибн Нуайм, но оно расползлось во все стороны и захватило даже Химс, который до той поры был на стороне аль-Валида II и Марвана. 2 шавваля 127 года, то есть 7 июля 745 года[183], Марван предстал перед Химсом. Тогда его жителей подвела храбрость; они впустили его и выдали тысячу воинов-кальбитов, которые поспешили к ним на помощь из Тадмора[184]. Тогда Марван отправил сильное войско в Дамаск, чтобы освободить город, который к тому времени осадили сирийские арабы под предводительством Язида ибн Халида аль-Касри. Осаждающие были рассеяны, Язид убит, гнездо кальбитов – Мизза – сожжено. Потом войска пошли в наступление на столицу аль-Урдуна Тверию. Осадивший ее Сабит ибн Нуайм был отброшен, потом снова потерпел поражение в Фаластине и наконец был взят в плен[185]. Его казнили вместе с сыновьями, но сначала отрубили им руки и ноги, и затем изувеченные тела выставили в Дамаске. Наконец настала очередь единственного города, который еще оставался в руках восставших, – Тадмора, гнезда кальбитов. Марван пошел туда сам, но Абрашу удалось предотвратить худшее и провести мирные переговоры. Главы города явились к Марвану; лишь немногие из них, кто ему не доверял, бежали в пустыню.

В Дамаске Марван позаботился о том, чтобы двое его сыновей были признаны его преемниками, и женил их на дочерях Хишама, собрав на свадьбу весь дом Омейядов. Это был ход государственного деятеля; он полагал, что теперь сможет даже примириться с ними и сделать их своими союзниками. Он призвал сирийцев участвовать в организуемом им военном походе на Ирак, который ему еще не подчинился. Марван собрал из них 10 тысяч человек, снарядил их и дал лошадей и приказал соединиться с 20 тысячами месопотамцев и киннесринцев, уже выступивших вдоль Евфрата под командованием (Язида) ибн Умара ибн Хубайры в начале 128 года (осенью 745). Когда эти 10 тысяч проходили мимо Русафы, они убедили Сулеймана ибн Хишама, который жил там в отцовском дворце, возглавить их в качестве халифа. Хотя Марван отнесся к Сулейману очень милостиво, и у Сулеймана были все основания хранить ему верность, все же этот беспокойный и воинственный человек не мог устоять перед искушением. Он захватил Киннесрин, в котором не было гарнизона. Туда к нему со всех сторон стекались сирийцы, и в конце концов, как мы читаем, под его знаменами оказалось 70 тысяч человек. Тогда Марван оставил небольшую часть войск, направлявшихся в Куфу под началом Ибн Хубайры, у Дурина, а большую часть сам повел назад, на мятежника, восставшего у него в тылу. Он атаковал Сулеймана в его лагере у Хуфафа, возле Киннесрина, и нанес ему сокрушительное поражение. К взятым в плен арабам он не выказал никакого милосердия; все они погибли, кроме тех, кто выдал себя за рабов, так как рабов пощадили. Ат-Табари рассказывает о 30 тысячах убитых пленных, но Феофан говорит всего о 7 тысячах павших в целом. Сулейман с остатками своей армии отошел в Химс, но, когда враг приблизился, бежал оттуда в Тадмор, а оттуда в Куфу. Войско оставалось в Химсе под началом его брата Саида. Затем Марван повторно осадил этот город и на этот раз сумел принудить его к сдаче лишь через 4 месяца 22 дня[186]. Марван казнил нескольких своих заклятых врагов, Саида ибн Хишама с сыновьями он бросил в тюрьму. Когда именно Марван арестовал и посадил под стражу Абу Мухаммеда ас-Суфьяни, не говорится, но сам факт заключения подтверждает ат-Табари, и это интересно, поскольку показывает, что общее течение подхватило с собой даже этого Омейяда. Стены Химса были снесены до основания, как и стены Баальбека, Дамаска, Иерусалима и других знаменитых сирийских городов; но не стены Антиохии, где население в основном было христианским. Видимо, Марван неожиданно для себя уже тогда встретил в этих городах оппозицию. Летом 128 (746) года он покончил с Сирией, она лежала в руинах у его ног.