По расчётам Уилла, они проехали миль двадцатьк югу от Эдо, следуя изгибам береговой линии. По левую руку тянулисьбесконечные топи, а за ними – тихие воды залива. Они миновали древний городКамакура, где Минамото впервые учредил сегунат пятьсот лет назад и где огромныйбронзовый Будда всё так же невозмутимо взирал на этот мир. Теперь моревиднелось не только слева, но и справа, и спереди. И это был не залив, это ужеокеан. По крайней мере, прямо перед ними. Ещё, наверное миль двадцать. Ещё одинзалив.

– Тот город называется Ито, – сказал Сукэ. –Мой господин Иеясу хочет, чтобы ты строил свой корабль именно там. Но онпредпочитает, чтобы жил ты здесь. Отсюда ближе к Эдо, и тебе будет легчепосещать его. Что касается Ито, то здесь у тебя будет галера, на которой можнопересекать залив в любое время.

Уже сейчас одна такая галера стояла неподалёкуот дома – небольшая, едва ли больше обычной гребной шлюпки. Дом стоялособняком, ближайшую деревню они миновали час назад. Но это был не обычный дом.Внешняя стена состояла из частокола столбов, врытых в землю стоймя. Внутрьдвора можно было попасть только через массивные ворота. За частоколом виднелиськрыши нескольких построек.

– Целая крепость, – заметил Уилл.

Сукэ пришпорил коня, и они устремились дальше.

– Это удобное жилище для хатамото. У тебябудет сорок человек дворовых. Вот некоторые из них – работают.

– Вот эти люди? – изумился Уилл.

Они проезжали по рисовой плантации, гдетрудились несколько десятков мужчин и женщин с подоткнутыми за пояс подоламидомотканых кимоно. Завидев нового хозяина, все побросали работу и поспешили натропинки, разделявшие небольшие поля, чтобы исполнить положенный коутоу.

– Сорок человек? Я ведь всего лишь корабельныйплотник, Сукэ. Где же мне найти денег на содержание такого хозяйства?

– Теперь ты не так уж беден, Уилл. – Сукэценил привилегию называть Андзина Саму его первым, европейским именем. – Разветы не понял, что означает благосклонность Иеясу? Помимо ранга самурая, вкоторый тебя вскоре посвятит, он дарит тебе это поместье с годовым доходом ввосемьдесят коку риса.

– А как это выражается в деньгах? – Один коку,Уилл, это количество риса, необходимое для пропитания человека в течение одногогода. Стоимость каждого поместья в коку определяется землевладельцами, вассаломкоторого ты являешься, и так вплоть до самого микадо, который определяет наделыдаймио. Хотя практически этим всегда занимались сегуны, а после отмены этогоинститута – господин Хидееси. А это последнее перераспределение земли делал,конечно, сам принц.

– Значит, насколько я понял, – сказал Уилл, –я теперь стою восемьдесят коку риса в год, но работает у меня только сорокчеловек.

– Ты, конечно, можешь нанять больше людей, –ответил Сукэ.

– Но если я этого не сделаю, у меня останетсясорок лишних годовых доходов. Что превращает меня в довольно состоятельногочеловека.

– О да, Уилл. Ты можешь продать излишки заденьги, которые ничего не стоят, либо за товары и услуги, которые подчас бесценны.Или же можешь собрать свой отряд самураев, которые присягнут тебе. Двадцатьтаких воинов обеспечат твоему дому постоянную защиту. А их легко найти,особенно теперь. Страна кишит ронинами.

– А что такое ронин?

– Человек без хозяина. Все самураи, сражавшиесяна стороне Полицейского у Секигахары, теперь остались без предводителя и простослоняются по стране. Если в скором времени они не найдут работу, то превратятсяв разбойников. Сто лет назад, до прихода к власти Оды Нобунаги, Япония кишелабандитами.

– И если я предложу этим людям работу, онибудут верными слугами?

Сукэ улыбнулся.

– Они поклянутся в верности, Уилл. Что жекасается будущего, то никто не может предсказать его.

– А предательство является частью японскойэтики.

– Лучше сказать, искусство тайной дипломатии.Разве в вашей стране этого нет?

– Хватает. Но общественное мнение обычноотносится к этому с неодобрением.

– И всё же ты признал, что это практикуется.Здесь, в Японии, это приветствуется, поэтому каждый даймио, каждый хатамото,каждый гокенин ожидает этого от своих сторонников и поэтому не теряетбдительности. Мне кажется, ваша Европа – гнездо ханжества и притворства. Недумаю, что она понравилась бы мне.

– Ты, конечно, прав, Сукэ. Но этот домнаходится в сердце владений Токугавы, поэтому мне вряд ли потребуются солдаты –за исключением одного-двух, для видимости. Во всяком случае, понравится лигосподину принцу, если я начну набирать собственную армию?

Сукэ фыркнул:

– Да, это очень его насторожит. Принц Иеясу,несомненно, будет встревожен внезапно появившейся на его южном фланге армией.Твой доход – восемьдесят коку. Ты знаешь младшего сына господина Иеясу –господина Токугава но-Есинао?

– Я видел младенца, – ответил Уилл. –Многообещающий ребёнок.

– Ему два года, Уилл. Но как даймио Овари онимеет доход в шестьсот десять тысяч коку в год.

– Шестьсот десять тысяч? – Уилл натянулповодья, остановив лошадь у ворот. – Боже милостивый, каков же тогда доходсамого принца, Сукэ?

Тот улыбнулся:

– Моего господина Иеясу оценивают в двамиллиона пятьсот пятьдесят тысяч коку.

Уилл прикинул в уме. Если одного кокудействительно хватает на пропитание одного человека в течение года, то принц посвоему богатству и власти примерно равнялся королю Шотландии.

– Ты убедил меня, Сукэ.

– Принц, – начал Сукэ серьёзно, – самыйвлиятельный человек во всей Японии, не исключая и самого микадо, хотя этомнение лучше держать при себе. До Секигахары Мори Терумо-то и Уесуги Тенсин обаоценивались в миллион, а то и побольше, хотя они вдвое уступали принцу вовлиятельности. Но после перераспределения богатств и земель не осталось никого,кроме господина Иеясу, кто бы обладал доходом в миллион коку.

– И в то же время принц притворился умеренными лишённым честолюбия? Я думал, его флаг уже реет над Осакой.

Сукэ потеребил нос пальцем.