и не хожу и никого не приглашаю. Ты это прекрасно знаешь, это не наша тема, и нечего валить…

Анна перебила его, не дав договорить.

– Почём я знаю, что ваша тема, что не ваша, – всё больше распалялась она, пресекая попытки Артёма свернуть разговор и уйти в подъезд. – Это меня вообще не колышет. Я знаю только, что девчонка поехала сегодня на марш, наслушавшись какого-то вашего болтуна по телевизору. А кто у вас там чей – сами разбирайтесь. Без нас.

– Вот что, Аня, – сказал Артём твёрдо. – Ты прекрасно знаешь, что я со всякой демократической сволочью не общаюсь и не то, что на митинг не пойду, а не сяду на одном гектаре. Кого там твоя дочка насмотрелась по ящику – не мои проблемы тем более, и свои претензии оставь при себе. Но в центр я поеду и Надю домой привезу. Не хватало ещё, чтобы она из-за них в какую-нибудь историю вляпалась. На этом всё. Где они сегодня собираются?

– На Маяковской, – вздохнула Анна.

…Зелёный осенний автобус вёз Артёма обратно, в сторону метро. Он очень устал за день, но делать было нечего – сегодня вечером отдохнуть ему было не судьба.

– Младший-то твой где? – спросила соседка.

– Да бегает где-то по району, – махнула рукой Анна. – Пока мелкий, хлопот-то немного, это девчонка вот выросла моя…

* * *

На Триумфальной площади собрались сотни людей, от силы около тысячи. Но Наде, никогда в жизни не видевшей митингов, казалось, что здесь находится по крайней мере половина Москвы.

Усольцева она выхватила взглядом сразу, ещё только выйдя из метро. Бритый налысо, в распахнутой тёмной кожанке, из-под которой виднелась футболка с перечёркнутым портретом президента на груди, он был похож и в то же время не похож на самого себя, каким девочка видела его на телеэкране.

Соратники окружали Алексея плотным кольцом, и подойти к нему поближе не было никакой возможности. Микрофона у него не было, но он кричал лозунги хорошо поставленным голосом, помогая себе резкой жестикуляцией рук, и колышущаяся из стороны в сторону толпа нестройно повторяла за ним сотнями губ:

«Рос-си-я без Пу-ти-на! Пу-тин дол-жен уй-ти!»

Надя предприняла ещё одну попытку протиснуться поближе к трибуне, точнее, к тому месту, где стоял Усольцев – никакого возвышения для него не нашлось, и пришлось выделяться только за счёт собственного роста.

– Рос-си-я без Пу-ти-на! – тонко выкрикнула Надя, выбрасывая вперёд и вверх сжатую в кулак правую руку, как делал Усольцев и стоявшие рядом с ним люди. Её голос потонул в общем хоре. Звук дрожал в прозрачном воздухе, отражаясь от голубого и прохладного предвечернего неба. Трещали и щёлкали камеры суетливых корреспондентов.

Акция удалась – Усольцев умело скрывал эмоции, и даже стоявшие вблизи люди не могли бы заметить на его лице и тени самодовольства. Чего нельзя было сказать о женщине за его правым плечом – лицо худой брюнетки прямо-таки светилось торжеством, когда она выбрасывала кулак: «Россия без Путина!» Она могла себе это позволить – сегодня был его день, и красоваться перед журналистами – была задача Алексея, а не Олеси. У Олеси была другая задача.

Впрочем, восторженная Надя поедала глазами Усольцева, только Усольцева, и не обращала ни малейшего внимания на находившихся рядом с ним людей.

«Какое красивое, смелое лицо, – думала она. – Чем-то он похож на Ван Дамма. В такого и влюбиться можно!»

– Граждане! – в который раз гремел над площадью голос из милицейского мегафона. – Ваша акция не согласована! Покиньте проезжую часть!

– Рос-си-я без Пу-ти-на! – задиристо отвечала коллективная глотка.

…Когда Артём обнаружил Надю в гуще толпы, она увлечённо говорила с какой-то девицей лет двадцати, по виду студенткой, на шее которой небрежно болтался бейдж «пресс-служба». Точнее, болтала в основном девица, а Надя больше слушала и моргала большими кукольными глазами.

– Пошли отсюда, – зло зашипел он ей в ухо, – а ну давай, одна нога здесь, другая в метро!

– А ты не командуй, – сверкнув глазками, фыркнула Надя, не оборачиваясь к нему, а лишь слегка повернув голову. – Командир нашёлся! Ты мне не родственник и не директор школы, не нравится – дуй в метро сам!

Скривив губки, Надя продолжила общаться с девицей из пресс-службы и не обращала больше на Артёма своего драгоценного внимания.

И снова: «Граждане! Ваша акция не согласована! Покиньте проезжую часть!»

«Рос-си-я без Пу-ти-на!»

Надя чуть не подпрыгнула, несмотря на то, что была на каблуках.

Через мгновение над Артёмом качнулось небо, и площадь пришла в движение. Не все успели понять, что это ОМОН начал теснить демонстрантов с проезжей части, выхватывая отдельных людей из толпы, но Артём успел и осознать, и среагировать, моментально оказавшись с опасной стороны от Нади.

Когда два дюжих омоновца схватили Артёма под руки и поволокли к автобусу, он не сопротивлялся, он видел только убегающую в метро девочку и её дрожащие на ветру, растрепавшиеся кудри на фоне вечернего неба.

В автобусе вместе с Артёмом оказалось ещё десятка полтора незнакомых ему людей, но некоторые из них, видимо, были знакомы между собой, так как о чём-то коротко переговаривались.

Ему же здесь общаться было не с кем.

– Эх, покурить бы сейчас, – мечтательно произнёс молодой голос за его спиной.

– Хрен, завёрнутый в газету, заменяет сигарету, – ответил голос постарше.

«А завёрнутый в кулёк – заменяет целый блок», – мысленно продолжил Артём, но вслух ничего говорить не стал, предпочёл слушать остальных. Но разговоры в основном были или бестолковые, или сводились к фразе «когда нас отпустят». Двое молодых людей в похожих куртках, не обращая внимания на остальных, очень тихо обсуждали какие-то суммы, которые планировали за что-то получить – до Артёма долетело несколько обрывков фраз, и он не стал вслушиваться – деньги, которые делили эти парни, его совершенно не волновали.

* * *

Вечером того же дня всех задержанных из милиции