– Мила! Не убегай далеко. Господину…

– Ган.

– Господину Гану что-то нужно.

Мила кивнула, глянув на него безо всякого дружелюбия, несмотря на растянутые в улыбке губы, – видимо, собиралась заканчивать работу.

– Это здесь. – Ган показал за плечо, и Мила покорно зашла в его комнату. Кажется, Саша тоже охотно последовала бы за ним, но Ган прикрыл дверь, сказав ей:

– Позовите, когда Тоша выйдет. – И быстро повернулся к Миле, разглядывающей его вещи, разбросанные по комнате, в скучающем ожидании.

– Ты знаешь девушку по имени Кая? Рыжие волосы, серые глаза. Прибыла сюда с Артемом.

– Нет. – Глаза воровато забегали, щеки вспыхнули. Лгала.

– Подумай хорошенько, – сказал Ган, поглядывая на дверь. – Я только хочу передать ей кое-что.

– Я ее не знаю.

– Знаешь. Передай ей, что я здесь и хочу ее увидеть. Пожалуйста. Я могу заплатить.

Губы женщины дрогнули, и она тоже бросила быстрый взгляд на дверь.

– Здесь ценятся деньги, еда, золото.

– У меня есть оленина.

– Оленина меня не интересует…

– Погоди. – Он мысленно чертыхнулся – слишком громко, слишком долго они говорят для людей, выясняющих, где лежат полотенца или покрывало. Не успев подумать, он вытащил из сумки, надетой через плечо, свой обруч: – Вот. Сойдет? Он золотой. Устрой мне встречу… И получишь его без вопросов. Клянусь.

Он носил этот обруч с тех пор, как заменил дядю в управлении общиной, – еще родители добыли его неведомо где. Но здесь обруч точно не понадобится… И если он разглядит возможность, а после – воспользуется ею, у него будет все, что готов дать Красный город… А судя по одной только площади, дать он может немало.

Она все еще колебалась, и Ган придвинулся ближе, понизил голос до шепота:

– Я не причиню ей вреда. Мне нужно только поговорить – один на один. И возьми задаток. – Он вложил ей в руку старинную зажигалку, которую достал из кармана, – одну из безделушек, прихваченных из дома как раз на такой случай. Зажигалка давно не работала, но зато была красивой. Металлический бок украшала необыкновенно искусная резьба – английские буквы, вероятно, имя прежнего владельца – «Zippo».

За дверью послышались шаги, и Мила наконец кивнула и спрятала зажигалку в карман:

– Ладно. Узнаю, что можно сделать. – И сразу вслед за тем повысила голос. – Я принесу еще одно покрывало, потеплее. – И, торопливо толкнув дверь, проскользнула мимо стражей.

Тоша и Саша с Ганом прошли в синюю залу, указанную стражами. Здесь за длинным столом уже собрались гости из других общин. Седовласая старуха с ожерельем из птичьих косточек на шее. Близняшки – видимо, их привели с другого этажа. Одна из них помахала рукой то ли ему, то ли Тоше. Тоша, лучась улыбкой, замахал в ответ так энергично, что ненароком толкнул Сашу в бок. Юноша чуть младше его самого, который вошел в залу, опираясь на трость. Рядом с ним был еще один, с виду сильный и крепкий… И тем не менее именно первый, хромой, явно был из них двоих главным. Двое мужчин с необычным разрезом глаз – Ган когда-то слышал, как дядя назвал такой «азиатским». Темнокожая женщина – прежде он не видел у людей настолько темного цвета кожи; это смотрелось красиво – женщина напоминала статуэтку из черного камня.

И очень высокий, широкоплечий человек в красно-синей маске – странно, что ему разрешили остаться в ней. Впрочем, у каждого народа свои причуды. Как-то раз Ган встретил в лесу маленькое кочевое племя, которое было абсолютно уверено, что их вожачка – круглолицая женщина с волосами, выкрашенными синим соком, – не кто иной, как богиня Луна, спустившаяся с небес.

Им показали места за столом. Человек в маске сидел на противоположном конце ровно напротив. Когда все гости расселись, явился Сандр. Он поприветствовал гостей, вежливо улыбнулся, отпил воды из бокала. Ган как раз думал, под каким именно предлогом подобраться к хозяину Красного города поближе, когда тот встал и откланялся, сославшись на подготовку к приему, который должен был состояться в ближайшие дни.

– Надеюсь, ближайшие дни – действительно ближайшие, – пробормотала себе под нос темнокожая женщина. Перед ними на столе лежали приборы – впрочем, как заметил Ган, никаких ножей… Напрасный труд – судя по лицам многих из присутствующих, пожелай они – и одними вилками – и даже безо всяких вилок – сумели бы устроить здесь изрядный переполох.

Тоша с Сашей в кои-то веки почти ничего не говорили. Еда была великолепной – на тарелках дымился горячий картофель, куски домашней птицы и дичи. На больших блюдах лежали ворохи свежей зелени, огурцов – мелких, но все же самых настоящих огурцов. На десерт подали пироги с яблоками и грибами. Как и Ган, Саша с Тошей не притронулись к пирогам с грибами – жизнь в лесах приучила не верить незнакомцам в вопросе их сбора и приготовления, а вот пироги с яблоками оказались очень вкусными. В бокалах было пиво, настойки, даже вино. Ган налил себе воды, и Саша с Тошей с крайне разочарованным видом последовали его примеру.

– Не любите грибы? – спросила темнокожая женщина. Ган бросил взгляд на ее тарелку. Пирогов с грибами там тоже не наблюдалось.

– Люблю. Когда собираю их своими руками.

– Разумно. – Женщина улыбнулась. – К тому же я слышала, что грибы собирают и поставляют на здешние столы люди из Внешнего кольца. Вряд ли они обожают жителей центра. – Женщина сделала глоток воды. – Меня зовут Шоу.

– Ган. Вы здесь давно, леди Шоу? – спросил Ган темнокожую женщину, почтительно наклонив голову.

– Уже несколько недель, – пробормотала женщина, отпивая глоток из бокала, – Ган заметил, что она тоже пила только воду. – Мы ждали остальные воздушные корабли… Как я поняла, мы их дождались.

– Прошу простить меня и моих людей за опоздание, – улыбнулся Ган и понизил голос. – Наши милые хозяева оставили кого-то у вас дома?

Некоторое время женщина молчала, разглядывая его, кажется, решая, стоит ли ему отвечать:

– Да. Единицы здесь согласились прилететь без заложников, насколько я знаю… Ну, из тех, кто вообще об этом заговорил.

– Разумно, – прошептал Ган. – Вы выходили в город?

– И не раз, – бархатисто сказала она и отвернулась, заговорив с кем-то другим.

Для начала явно было достаточно – к тому же стражи, заметив, что они говорят, подошли ближе, внезапно заинтересовавшись синей росписью стен да наполовину разрушенной лепниной на потолке прямо у них над головами.

Они доедали в молчании. Ган съел столько мяса, сколько мог, не забывая смотреть по сторонам исподлобья. Одна из близняшек продолжала буравить его взглядом – кажется, точно его, а не бедного Тошу… Был и еще один человек, не сводивший с него глаз, – тот самый странный тип в маске. Конечно, понять наверняка было трудно – маска полностью закрывала лицо, и поблескивающие в прорезях темные глаза могли смотреть куда угодно, но почему-то Ган упорно продолжал чувствовать его взгляд на себе.