class="p1">– Все, хватит всяких встреч! – проворчал он. – Надо делом заниматься, а то во цвете лет загудишь в Кащенко.

Виктор потянулся, встал и еще раз внимательно поглядел на себя в зеркало. – На двадцатисемилетнего ты сейчас не тянешь. Такая морда смотрится на сорок! А все Рэм! «Давай еще по чуть-чуть, давай еще по-немногу, по двадцать капель». Я ему выдам, когда приду в редакцию.

Переливчато звякнул телефон. Аппарат стоял на полу возле ног. Виктор неторопливо дотянулся и взял трубку.

– Это Шмелев? – спросил густой бас.

– Шмелев! – еще не определив, кому он принадлежит, ответил Виктор.

– Вы действительно спецкорр журнала?

– А в чем, собственно, дело? – разозлился Виктор оттого, что не может узнать, кто говорит.

– Пьешь как лошадь! – захохотали в трубке.

– Ну и скотина! – улыбнулся Шмелев, поняв, наконец, что разыгрывает его Рэм, с которым они были вчера в Доме журналиста.

– Головка бо-бо? Хочешь рюмку таблеток?

– Пошел ты со своей рюмкой! Противно глядеть на рожу, будто топтались по ней. Ты чего звонишь в такую рань?

– Чтобы в редакцию не опоздал. Сегодня шеф будет вздрючку давать за ошибки в номере. Ты дежурил по номеру?

– Ладно, это не смертельно. А что письма, пришли?

– Есть пара от пенсиков. Они же журнал от корки до корки читают. Ошибку найдут – будто врага народа выловили. Я тебе вчера настроение не хотел портит. Один пенсик из высокопоставленных лично звонил вечером Главному и поучал, как надо работать. А шеф, анекдот прямо, все хотел встать по стойке смирно, да мое присутствие его удерживало. Ну, как теперь тебе легче?

– Раньше за такие новости гонцам рубили головы. У тебя все? Тогда я пошел отмываться. Доскажешь в редакции,

Виктор бросил трубку на рычаг телефона, еще раз полюбовался собой в зеркале и пошлепал в ванную комнату.

Через час Шмелев уже быстро шагал к остановке троллейбуса, помахивая «дипломатом». Теперь это был снова бодрый, собранный, интересный молодой человек высокого роста, спортивного вида, темноволосый и темноглазый. Замшевая куртка ему очень шла и в сочетании с белой рубашкой и галстуком подчеркивала его умение красиво одеваться.

В здании редакции Виктор единым махом преодолел несколько пролетов лестницы и подошел к одной из многочисленных дверей длинного коридора, пол которого устилал мягкий ковер.

– Привет! – бросил он с порога двум молодым людям, занятым чтением газет.

– Салют! – ответил один, не отрываясь от чтения.

– Тебе звонил какой-то вкрадчивый голос, – сказал второй, почему-то одетый сегодня в строгий серый костюм с блестящей заколкой на галстуке и такими же запонками на рукавах рубашки.

– Рэм, это, конечно, была женщина, – констатировал Виктор. – Только женщина может звонить на работу с утра.

– Заблуждаешься, старик. Этот голос звонил дважды вчера, но не женский. Противно приторный. Либо поп, либо алкоголик.

– Ваш намек понял, приду! – отшутился Виктор. – Ваня, скажи этому пижону с золотыми запонками, одетому как на свадьбу, что он безбожно устарел. С батюшкой у нас рандеву на следующей неделе. А алкоголика я уже пристроил в лечебницу, он там трудится на благо нашего Отечества. Таскает кирпичи в фундамент коммунизма.

– И что, теперь алкоголик не будет к нам ходить? – притворно встревожился Рэм. – Нам так его не будет хватать!

– Кстати, Рэм, он очень просил написать о нем, как он стал алкоголиком. – Может, на нравственную тему черкнешь?

– Пособие, как стать алкоголиком? – засмеялся Ваня, грузный не по годам, с большими залысинами молодой человек.

– Ладно, без вас обойдусь. Через недельку навещу его. Посмотрю, как он там устроился. – Виктор сел за стол у окна.

– Ты нянька с соской. Чего ты возишься с пьяницей? – резко сказал Рэм. – Без тебя хватает опекунов. Будешь заниматься всеми неустроенными – времени на свою работу не хватит.

– А это и есть наша работа: устроенные, неустроенные, счастливые, несчастные. Я мог бы написать в инстанцию, позвонить, завел бы переписку, нажимал, а человек ждал бы. А тут я за два дня решил все его нехитрые проблемы. Цель достигнута малыми средствами.

– Ух, какой ты у нас хороший! Ух, какой ты у нас заботливый! – засмеялся Рэм. – Пока ты сопли вытирал алкоголику, делегация из Мозамбика укатила, – тихо, но слегка иронически заметил Рэм и сделал вид, что увлекся статьей в газете.

– Это Божья кара, за грехи земные! – воскликнул Виктор, хватаясь руками за голову. – Как я мог забыть!

– Хочешь, я напечатаю проект приказа с выговором? – невинным сочувствующим тоном спросил Рэм.

– Ну и скоты! Развлечение нашли! Радуетесь! Молчали бы!

– Ладно уж! Не выламывай руки! Не рви волосы на голове и не посыпай ее пеплом. Ваня повидался с твоей делегацией. Текст на английском у тебя в столе. Переводи и сдавай, – смилостивился Рэм и отбросил газету. – Ванн, ты ему даром интервью не давай. Ты ему продай. Деваться ему некуда: либо выговор в приказе, либо…

– Почем, Иуды, нынче слово?

– Можем посчитать, – Рэм вытянул ладонь и стал загибать пальцы. – Три часа квалифицированного времени, три часа беседы по-английски, а так как пять лет учили английскому – это тоже идет в счет. Итак ты задолжал две бутылки армянского.

– Крохоборы! Еще бы бумагу и чернила посчитал, – Виктор достал из стола несколько листиков и стал вчитываться в неровно написанные строки.

– Господи, и за этот английский с меня содрали коньяк. Где вас учили? Не в Оксфорде ли? Небось этот Оксфорд находится в Одессе на Молдаванке. Только там могут так научить писать по-английски, – ворчал Виктор. – Брось к черту газету! – крикнул он Ивану. – Диктуй, я быстро напечатаю. Ни черта не разберу каракули! Не буквы, а накосившаяся публика!

Иван молча отложил газету, взял из рук Виктора листы и так же молча смял и швырнул в мусорную корзину. Вернулся на свое место и снова уткнулся в газету.

– Во психи! Во кретины! Ты писал – ты и диктуй! – он полез в корзину и вытащил смятые листы. Иван снова отложил газету, взял из рук Виктора смятые листы и подбросил их к потолку. Шмелев онемел, он глядел то на Рэма, то на Ивана и ничего не мог сказать.

Дверь отворилась, и на пороге появилась девушка в короткой юбке и кофточке без рукавов. Блондинка со вздернутым носиком стояла на высоких каблуках, отчего ноги ее казались еще длиннее.

– Что тут у вас? – спросила она серебряным голоском.

– Учим вежливости дядю Витю, – заметил Рэм.

– Не забудьте, в одиннадцать летучка, – хмыкнула девушка и исчезла.

– Будет вздрючка Шмелеву, – усмехнулся Рэм.

– Если шеф начнет потакать каждому пенсику из бывших застойников, я уйду на другую работу, – сказал Виктор, собирая разбросанные Иваном листы интервью. – Ты что, не мог на пленку записать Мозамбик?