ругались на толпы детей. А тех, кто встревожился этим непонятным явлением, быстро просветили что к чему.

Толпа малышни окружила меня, они галдели, пытались ухватиться за штаны, но те слишком плотно облегали ноги.

— Хей-хей! А ну разойдитесь! — мой голос был недостаточно строгим, чтобы их распугать, и моё настроение недостаточно плохим, чтобы я запретила им проявлять эмоции.

Вскинув руки, я просто осторожно проталкивалась к прилавкам с едой, всё равно с моим усиленным телом эти ребята были для меня абсолютно безопасны. Патрулирующие рынок стражники недовольно вздыхали, но больше не смели вмешиваться, а торговцы, не вовлечённые в мою благотворительность, только хмурились, уже не жалуясь на то, что я мешаю их торговле.

Прилавки буквально ломились от хлеба, сыра, пирожков, вяленого мяса и колбас. Торговцы уже подбили все счета, мне оставалось только доставать серебро из кошелька и оплачивать, чтобы ребятня могла без зазрения совести смести всё с прилавков. Действовали они довольно организовано и уже не пытались соперничать друг с другом или оставлять кого-нибудь без еды.

Сегодня никого даже не уронили в этом всплеске активности, и я улыбнулась.

Счастливые взгляды этих детей, их улыбки, и то, что сегодня они не так судорожно хватались за еду, лились бальзамом на сердце. Я даже почти забыла, что не выспалась.

Совместно с ребятнёй зачистив все прилавки, я ещё некоторое время смотрела, как дети расходились в разные стороны рынка и уходили с него, грызя добытую еду, утаскивая запасы для родственников и младших.

Эти тощие фигурки, потрёпанная одежда — всё это отдавалось горечью где-то в глубине души, хотя я понимала, что не в моей власти спасти всех. В каком-то смысле такая помощь не совсем милосердие, а только передышка для них, которая, возможно, в будущем заставит их довериться кому-нибудь не тому или бессмысленно ждать помощи, но… мне хотелось их накормить. Это была такая смутная жалость, что-то между желанием опосредованно исполнить свои детские мечты и интуитивной потребностью о ком-нибудь заботиться… Впрочем, я знала, что такая доброта проявляется у меня только когда я в безопасности и богата.

Развернувшись, я зашагала прочь с рынка.

Мне было не спокойно.

После того, как я с последней партией камней маны достигла восьмого круга, я написала Лисару записку, в которой сообщала, что вернусь для нашего общего дела через семь дней, и попросила просто дать мне подумать немного.

Мне действительно нужно это после полугода вместе.

Я уехала в другой город всего в дне езды от него, и что в итоге?

Первое, что я поняла — мне не спится без Лисара, и это откровенно бесило. Как? Как так получилось?

Он незаметно вкрался ко мне в постель, в этом не было ничего особенного. На самом деле в детстве в холодное время мы спали все вместе, большой кучей, так что для меня нормально спать с кем-нибудь, но когда это время прошло, я неплохо обходилась без соседей в своей койке. Какое-то время я была более настороженной, опасаясь незваных гостей в своей палатке или комнате, временами спала с кем-нибудь, чтобы другие не лезли, в холодные сезоны приходилось согреваться всем скопом, позже стало как-то не по статусу оставлять грелки в постели, так что когда Лисар сначала стал прикладываться на край кровати, а потом постепенно переползал всё ближе ко мне вплоть до объятий, я не увидела в этом ничего плохого.

Пока не оказалось, что одной мне больше не спится.

Ещё и сновидения стали утомительными, постоянно повторялось одно и то же: я в огне феникса, не ощущая тело, в мутном болезненном забытье. Этот огонь заключён в форму яйца, вокруг обернулся грозовой дракон — Лисар, а за ним — безграничная тьма.

Этот сон был удушающе реалистичным, и каждый раз я просыпалась в холодном поту, не в силах быстро отдышаться и уснуть.

Естественно, настроения у меня никакого не было.

Мысленно ругаясь, снова вспоминая этот навязчивый сон, больше похожий на воспоминание о бытие между жизнью и смертью, я добралась до границы трущоб.

Там никого не было.

Зорко оглядываясь по сторонам, я шла дальше мимо покосившихся домов и гор мусора.

Шла… шла…

Ветер свистел между домами, а в остальном трущобы словно вымерли: ни движения, ни живого звука…

В первый день здесь было довольно много народу, и мне удалось хорошо почесать кулаки. Естественно, магию я применяла только для укрепления тела, так что на второй день, когда я пришла сюда, на меня напали ещё большей толпой, жаждя отомстить за прошлое унижение.

Но на третий день мне пришлось немного походить, чтобы найти кого-нибудь для драки.

На четвёртый я расспрашивала прохожих, где спрятались бандиты и грабители, и хотя не все хотели отвечать, своего я добилась.

Сегодня здесь вообще никого не видно.

Ни единого прохожего!

Даже в домах, куда я заглядывала для проверки, никого не оказалось.

Завтра мне уже надо возвращаться к Лисару, чтобы успеть к оговорённому сроку, а они все попрятались, ну как так?

Остановившись, я потёрла лоб. Настроения совсем не было.

* * *

Крепче сжав поднос с едой, Кериш плечом толкнул дверь в комнату, вгляделся в заволакивающий её сумрак и тяжко вздохнул.

— Не вздыхай, — донеслось с кровати. — И так тошно.

— А я считаю, что она вам решительно не подходит! — Кериш прошёл внутрь.

— Мне плевать, что ты считаешь, — отозвался Лисар. — Ты не разбираешься в женщинах, и у тебя просто нет вкуса.

Пробираясь во тьме к письменному столу, Кериш снова вздохнул: «И как я мог рассчитывать на его понимание?»

Вслух он произнёс другое:

— Первая любовь прекрасна, но она проходит.

— Ха-ха, — Лисар отрывисто изобразил смех.

Он не мог объяснить никому другому, сколько лет его первая любовь не проходит. Похоже, он относился к редкой породе однолюбов.

В темноте Кериш, наконец, добрался до стола и поставил на него поднос. После чего направился к окну и распахнул шторы. Повозившись с рамой, открыл и её, впуская в комнату прохладный воздух.

Лисар не шелохнулся. Он лежал на кровати, подложив одну руку под затылок, а в другой сжимал записку от Варды.

Она обещала вернуться и исчезла так ловко, что Лисар ничего не мог с этим поделать, поэтому он ждал, и это единственное, на что он сейчас способен. Да, он маг восьмого круга и мог бы походя завоевать какое-нибудь королевство, но без Варды не видел в этом смысла. Приготовив всё к их дальнейшим