У Тамариных ворот дежурили собаки. Самый здоровенный пес, отделившись от стаи, медленно подошел к Славику и обнюхал его джинсы-клеш.

— Вожак вожака чует издалека, — гордо выдал секретарь, потрепав пса по мохнатой голове.

— Обнюхал он тебя, потому что ты колбасой попахиваешь, — отмахнулась я.

Забыв постучать, мы по-хозяйски ввалились в хозяйские сени. Я собралась громко здороваться, но тут нашим очам предстала картина маслом: Леонид, без маски, но с красным носом, восседал за столом, напротив него чинно пристроился румяный и босой Костик с огурцом в руке.

Венчала это великолепие бутылка запотевшего самогона, которую Леонид жестом фокусника попытался спрятать за спину. Второй рукой он сделал неловкую попытку натянуть маску-спасительницу, но Славик напугал его, заорав дурниной:

— Маска, я тебя знаю!

— Вечер в хату! — пропела я, а Славик, подбоченившись, уставился на честной народ:

— А где Тамара?

— Так это… в город поехала, дочку наведать… Вы бы Леньку-то не выдавали, — замялся Костик. — Новости у нас в деревне какие, как уж тут на сухую?!

— Я заклинаю! — Леонид сделал слабую попытку пасть ниц, но Славик усадил его на лавку и приказал каяться. А я подумала, что впервые услышала, как звучит голос хозяина.

Леонид не мог вымолвить не слова, за него пришлось отдуваться собутыльнику.

Костик, сплюнув, принялся вещать:

— Томка-то Леньке жизни давно не давала. Змея, что ни говори. Пить ему нельзя… Она все «У Леньки сердце, у Леньки печень, у Леньки почки». Прямо сальтисон какой-то, а не Ленька. А я что, бессердечный и беспочечный? Мужика кодировать — что кота кастрировать. Ленька уже с горя столярничать начал. Делать-то нечего… Томка как раз к дочке уехала, а я возвращался из леса. Металлолом вез, спешил, чтобы участковый не заметил. Ну и наехал на петушка. Ленька как стал убиваться, едва топиться не бросился. Жалко мне его стало, вот я ему и налил. И понеслась… Я же не думал, что он так втянется… Скрываться все сложнее стало. А когда уж Ленька с лестницы полетел, все, думаю, каюк.

Оказывается, чтобы жена не учуяла амбре, Костик предложил Леониду носить медицинскую маску. Он же сообщил Тамаре, что муж может подхватить заразу со своим слабым иммунитетом. Шатался Леонид постоянно от алкогольных возлияний, по этой же причине чаще всего спал.

И тут у меня на многое открылись глаза.

«Прав был папа № 3 насчет маски, прав. Честно говоря, я даже не сомневалась. Говорю же, он всегда не в бровь, а… Ну, вы поняли».

— Подождите, — встряла я с вопросом, — но ведь петушка сбило машиной, как же…

Выяснилось, что ушлый Костик предложил употребить свежее мясо на закусь, чтобы добро не пропадало. Из любимца Тамары сварили бульон, а когда хозяйка хватилась пропажу, началось форменное безумие.

Костик презрительно скривился:

— До чего Томка баба вредная, мама мия! Разгневалась, грозилась полицию вызвать. Я вот подумал: а ну как вправду вызовет? А у меня металлолом во дворе лежит, не то чтобы сильно законно приобретенный. Я и ляпнул в шутку, что петушка принесли в жертву. Дался ей этот петушок. Петушков я, что ли, никогда не видел? Да я этих кур, если хош знать, каждый день трескаю. А она удивила — петушок…

Когда Тамара подняла шум по поводу пропажи, Костик потихоньку купил в магазине сырую курицу и повесил пакет с птицей на ручку калитки. Он думал, что Тамара решит так: Марфа признала свою вину и откупается курицей. Надеялся замять эту историю и зарыть топор войны. Но курицу обглодали бродячие собаки, которых по весне в деревне всегда пруд пруди. После вкусной трапезы они стали каждый день прибегать под ворота в надежде полакомиться еще. Оттого и выли, взывая к совести хозяев.

Чтобы загладить свою вину, Костик предложил Леониду бесплатный препарат для травли насекомых, справедливо решив, что где насекомые, там и мыши. А грызуны в несметном количестве развелись в сарае и нервировали Тамару. В итоге передохли не только мыши, но и куры. Конечно же, Тамаре решили об этом перфомансе не рассказывать.

— А что это за препарат такой? — обрел дар речи Славик.

— Да фиг его знает, стащил со склада, где три года назад подрабатывал охранником. — У Леньки за печкой спрятали упаковку, ежели еще не выкинул…

— Ну конечно, фосфорные соединения! — стукнул себя по лбу Славик, когда Леонид ходко сбегал к печке и принес вещественное доказательство. — Они при контакте с воздухом выделяют фосфин. Это яд.

— Хоть что-то ты помнишь из курса токсикологии, — съязвила я.

— Получается, ядовитый газ убил птицу, — пробормотал Славик, уставившись в одну точку. А меня вдруг разобрал смех.

— Вот и дело раскрыто. Поздравляю с успешным завершением операции «ЧП»!

Обратная дорога прошла почти в молчании: каждый думал о своем. Славик еще и чесался, заявив, что у него теперь тоже появилась аллергия на загородную жизнь. А еще он маялся. Вскоре причина маеты стала понятна: он ожидал звонка от Камешкова. Перед въездом в город он вдруг перестал чесаться и с тоской взглянул на часы.

— Что-то Толик не звонит, обещал сегодня свести меня со своим приятелем из федеральной службы. Позвоню-ка я ему сам.

Я пожала плечами, а секретарь набрал номер своего приятеля по санаторию. Беседа не задалась. В продолжение разговора Славик мрачнел на глазах, угукал, мычал и горестно вздыхал. Потом в трубке наступила тишина, а Славик с растерянностью уставился на экран мобильного.

— Он заявляет, что помирился с женой, а все эти детективные страсти — от лукавого? — усмехнулась я.

— Ага. И просит забыть, что когда-то умолял собрать компромат на жену. Он уверяет, что Аллу Камешкову ввели в искушение и обманом отправили к бабке, чтобы нажиться на их честной семье.

— Ну, хоть машину успел оформить, — вздохнула я, поглядывая на несчастного секретаря.

— Вот тебе и «Кенты Кентами, а продукты продуктами»! А как же теперь… Блин, я уже видел себя в собственном офисе, с оружием, выполняющим спецзадания…

— Какие спецзадания, Славик? Вырастить чайный гриб? Или съесть на спор десять «Сникерсов»? Ты хоть понимаешь, что реальная жизнь и книги, которые ты читал в детстве, — это две разные вещи…

— Я в детстве Кинга любил, — вздохнул Славик, а я, подумав, кивнула:

— Тогда вопросов нет. Твоя реальная жизнь очень похожа на его книги.

— Да пошел он! — рыкнул Славик. Я подумала, что он обиделся на Кинга, оказалось, на Камешкова. — Обойдусь без протекции Толика. Сам все разузнаю. Лиха беда начало. Первое дело для портфолио уже есть. Главное, чтобы папы об этом пока не знали.

— Ладно, друг мой,