давай-ка мы сегодня отправимся в бар. Нет повода не выпить. Моя любовь повернулась ко мне задом, как и твой Камешков.

— Что-то настроения нет.

— Хорош выкомариваться, как будто у тебя есть занятие получше?

— Может, и есть…

— Будешь снимать тупые ролики для тик-тока, в которых ты высмеиваешь грамматические ошибки в чужих постах?

— Вообще-то я еще танцевать могу.

— Не надо. Я самодеятельность не люблю, — покрутила я пальцем у него под носом. А ну, как и впрямь пустится в пляс.

В баре «Семь пятниц» было шумно, накурено и многолюдно. То, что нужно для разбитого сердца.

Мы заказали по коктейлю и уставились в монитор над стойкой бара, где крутили клипы.

— О чем жалеет женщина? — загнусил Славик, а я предсказуемо продолжила:

— О любви… Такой, чтобы прямо ух, ах, чтобы вместе, за руки, вокруг — бескрайний мир, а впереди — только лучшее, и чтобы умереть в один день, с бабочками и пузырьками в животе.

— Эй, это была просто реклама пива. В реальности такой уровень счастья недостижим, — хмыкнул Славик, проследив мой взгляд. И добавил:

— Не расстраивайся. У тебя же есть я.

— Это очень слабый аргумент, — вздохнула я, потрепав его по уху.

Дальше все пошло не по плану. Бармен строил мне глазки, Славик ныл и цедил «Маргариту» через трубочку, а потом в громкоговоритель объявили акцию «Текила-бум». К этому времени идея пить текилу показалась мне весьма заманчивой, так что Славику пришлось оставить «Маргариту» и подключиться к моей мексиканской феерии. В два часа ночи Славик, не выдержав широты моей души, уехал домой.

Я же осталась веселиться в компании бармена и еще троих симпатичных мужчин, каждый из которых мечтал скрасить мой досуг. По крайней мере, улыбались они мне зазывно и были все, как на подбор, мужчинами хоть куда. Конечно, на трезвую голову, уверена, у каждого я нашла бы недостатки: бородавка, кривые зубы, волосы в носу или косящий глаз. Но этой ночью ничто не должно было омрачать мое настроение.

Дальше следовал временный провал в памяти, после которого я почему-то обнаружила себя сидящей на лавочке возле дома Славика. Тут же я подумала, что наверняка притащилась сюда, чтобы не пугать мамулю своим видом. Значит, следовало подняться к приятелю в квартиру и там дождаться утра или хотя бы прихода трезвости.

Планы у меня были ого-го, но на пути их осуществления встала дверь с домофоном. На то, чтобы вспомнить код от квартиры Славика, я потратила столько сил, что начала забывать, куда и зачем я вообще пришла. К счастью, дверь открылась, а я, попытавшись сгруппироваться, рухнула прямо под ноги к выходящему мужчине с собачкой.

— Вы что же по ночам собаке спать не даете? — разозлилась я, а мужчина брезгливо сказал:

— Фу, Джим, не лижи тетю, мы только-только глистов потравили.

Я захихикала и попросила Джима дать мне на счастье лапу. И это последнее, что запечатлелось в моем сознании.

Глава 25

Первым, что я увидела, открыв глаза, было окно напротив кровати. Кто-то предусмотрительно открыл его, и оттого в комнате было свежо. Утро выдалось мутно-серое, весна словно спряталась в глубокую нору и решила затаиться там до осени. Я подумала, что страдать с перепоя в такое утро — занятие не то чтобы неприятное, а просто удручающее.

Машинально потянувшись за стоявшей возле дивана на тумбочке бутылкой минералки, я осознала, что сплю в чужой кровати в одной майке. Судя по ничем не доказанной хвалебной надписи «SEX MACHINE», это была майка Славика. С трудом повернув голову вправо, я обнаружила свои вещи, сложенными на стуле у кровати. Застонав, я натянула джинсы и побрела на кухню, где обнаружила Славика, безмятежно пьющего чай с печеньем. Тот выглядел свежим и бодрым, будто не пил всю ночь, а спал в розовом саду эльфов.

— Как же башка трещит…

— Чувствуй себя как дома, — засуетился приятель и подвинул мне стул.

— Дом — это место, где не надо втягивать живот, — проворчала я. — Хотя тебе не понять, у тебя живота нет.

— А у тебя, можно подумать, он есть, — закатил глаза Славик, ставя передо мною чашку с шипящим аспирином. — Кстати, башка и у меня потрескивает. Сегодня передавали магнитные бури.

— Вот оно что, — хмыкнула я. — А сама подумала, что все дурацкие события в моей жизни можно объяснить двумя факторами: магнитные бури бес попутал. Ну, Славик бы еще добавил сюда порчу, но я в нее не верю.

Кое-как я собралась с силами, приняла душ и натянула на себя пахнущие баром вещи, Славик вызвался отвезти меня домой. Когда мы наконец выехали, дождь, надоедавший нам все утро, прекратился. Небо, увешанное гроздьями облаков, внезапно озарилось солнцем. Я посчитала это добрым знаком, о чем хотела сообщить Славику, но тот поглядывал на меня с хитрецой, и я демонстративно отвернулась к окну.

По дороге мы молчали, потому как мысли мои неожиданно приняли неприятное направление. Я заявилась к Славику очень пьяной, проснулась в его кровати и в его майке… А теперь он везет меня домой и ухмыляется. Это что же получается? Задать ему вопрос про вчерашнее я не рискнула, да еще и голова трещала так, что хотелось засунуть ее в ведро с ледяной водой.

Мамуля пропустила нас в квартиру, вопросительно подняла брови, но я отговорилась ночным корпоративом. Мамуля хмыкнула, но пригласила Славика остаться на утренний чай с сырниками. Приятель, расшаркавшись перед мамулей, отказался, а я забеспокоилась еще больше. Конечно, он мог опасаться сырников с сюрпризиком в виде гороха, но мог ведь и что-то скрывать?

Я побрела в свою комнату, легла в кровать и накрыла голову подушкой. Через минуту снова хлопнула входная дверь, послышались голоса, и в комнату, предварительно постучав, заглянул Славик.

И тут я разозлилась на приятеля и не выдержала пытки неизвестностью:

— Славик, я не знаю, что ты там себе надумал… Ходишь, ухмыляешься, молчишь. Даже от сырников отказался. Если у нас что-то было, забудь. Ты же понимаешь, что я была не в себе. Да что там… Просто напилась с горя, какой с меня спрос? Ты вернулся в надежде, что я кинусь тебе на шею?

Славик как-то странно посмотрел на меня, поморгал и вдруг истерически захохотал, перемежая это занятие икотой:

— Божечки-ложечки! Так вот чего ты козью морду корчишь с утра! «Что-то было…» — передразнил он меня. Ты заявилась ближе к утру пьяной в кашу, тебя едва не стошнило на мой белоснежный ковер, а потом ты выгнала меня из кровати и улеглась