штрихкодом на шее – мама не горюй. Кстати, не помешал бы мне тогда чей-нибудь мудрый совет на этот счет. Родители всегда меня поддерживали, были на моей стороне, но это мне вышло в итоге боком. Сделал я себе штрихкод на задней стороне шеи, причем тогда еще сами эти считыватели в магазинах не особо использовались, не так, как сейчас. И сами понимаете, только ленивый не спросил меня, что же там за продукт у меня зашифрован. Может, пельмени? Ужас. Думаю, не забить ли ее к чертям. Так что да, дарю эту историю для ваших детей – может, удастся их отговорить от необдуманных поступков.

Взгляд Марка

Однажды мой учитель очень хорошо объяснил мне суть детско-родительской драмы. Почему родители всегда виноваты, а дети всегда обижены и недовольны? Власть. У родителей ее изначально больше. А кто во власти, тот за все и отвечает.

Идем дальше. Взросление – постепенный переход ответственности на ребенка за его действия. Конечно, дети вовсю этому сопротивляются, желают получить только власть. Именно это – причина того, что так много «прилетает» родителям. Это справедливо и для общества в целом. Помните, как возмущался историк в фильме «Доживем до понедельника»: «То и дело слышу: «Жорес не учел», «Герцен не сумел», «Толстой недопонял»… Словно в истории орудовала компания двоечников!»

Что же делать с этим? Думаю, вы уже угадали. Признать, что не получили от родителей столько, сколько хотели. И что злитесь на них, и имеете на это право. Только после этого может появиться возможность простить их за то, что «недодали» – дали-то столько, сколько могли…

Многие родители опасаются, что употребление спиртного при ребенке способно сделать его алкоголиком. Думаю, это неверно. Обычно алкозависимыми становятся либо те, у кого алкоголизм – семейная ценность и копинг-стратегия (иначе говоря, родившиеся в семье зависимых), либо те, кому в детстве не хватало внимания «значимой фигуры» – мамы или папы. Недополученное в детстве тепло, радость и безопасность они пытаются получить через опьянение. Приведенный пример, где папа показывает, как правильно пить хорошее спиртное, не кажется мне ужасным или предосудительным. Ведь в итоге для Юли он оказался полезным ориентиром, позволившим – конечно, после проб и ошибок – отказаться от всяких странных дешевых напитков.

Вообще пробы и ошибки – это важнейший этап взросления. Ребенок изначально созависим с матерью; в пубертате проявляются противоположные – контрзависимые – паттерны поведения. Только успешное прохождение этих стадий позволит синтезировать нужные индивиду взаимозависимые – здоровые – отношения. Поэтому «бунт под присмотром родителей» – нонсенс; подросток обязательно должен почувствовать себя в одиночестве со своей свободой и ответственностью, один на один с жизнью. Вообще без всех: вне семьи, друзей и общества – чтобы потом вернуться к ним в новом качестве, с уважением и ценностью. Иначе острый пубертат может перейти в хронический. Видели, наверное, взрослых, ведущих себя как подростки? Вот это оно и есть.

Табу на разговоры про спиртное, про курение, про секс являются как раз не взрослым, а незрелым способом воспитания. Позиция страуса «я об этом не говорю, значит, этого нет» противоположна позиции ответственного родителя. Хуже того, это может породить огромный страх у ребенка, и вероятна ситуация, как с тем мальчиком: не вызвали «скорую», потому что испугались гнева родителей.

То же касается и любимой игры всех родительских чатов и собраний: «перекинь вину на чужого ребенка». Потом дети таких родителей продолжают сиквел этой игры на работе: «перекинь ответственность за срыв дедлайнов на коллегу».

Что и сколько стоит разрешать ребенку и подростку? Этим вопросом заканчивается глава. Думаю, тут допустима аналогия с постройкой дачи. Сколько комнат вам нужно? Готовы ли на дорогую черепицу или обойдетесь шифером? Маленькие комнаты или кухня с гостиной? Здесь все в вашей воле, вы дизайнер и архитектор. С детьми так же – но с известными ограничениями. Судить о правильности выбора я предлагаю не по пользе ребенку (это откроется много позже), а по тому, действительно ли этот выбор – ваш либо навязан книгами/советами/компромиссами.

Я хотела как лучше, или встретимся на приеме у психотерапевта

Недавно Мишка приезжал ко мне на выходные. Мы жарили мясо на углях, пили сидр, болтали обо всем. «Мам, утром у меня созвон, ничего, если я на улице посижу, поговорю?» Да, без проблем, говорю. Ну, думаю, что-то по учебе, видимо. В пандемию я привыкла к таким их школьным еще созвонам. И вот я утром действительно наблюдаю, как Мишка сидит на улице с компьютером на коленях. А мне приспичило тоже выйти – уж не помню зачем. Наплевав на свои же принципы ненарушения личных границ, я пошла на улицу и сразу заметила, что Мишка заволновался и предупредил собеседника, что вынужден отвлечься на минуту. «Мам, ну я же предупреждал, что будет созвон, – можешь уйти?» Я ретировалась, мысленно себя отругав: и чего полезла, чего не терпелось? А потом выяснилось, что у Мишки была сессия с психотерапевтом.

Какая мысль промелькнула у меня в голове первой? Он жаловался на меня. Рассказывал какие-нибудь жуткие истории из детства (все же у нас из детства идет, да-да), которые до сих пор не может выбросить из головы и которые так на него повлияли, что из-за них вся жизнь пошла прахом. Я представила, как психотерапевт понимающе кивает и задает уточняющие вопросы: «А как вы реагировали на действия мамы? Пытались ли объяснить, что вас это обижает? Испытываете ли вы обиду на нее до сих пор?»

Я всегда шутила с друзьями, что как бы ты хорошо, как тебе кажется, ни воспитывал ребенка, он все равно рано или поздно пойдет к психологу и будет жаловаться на тебя. И вот этот самый психолог уже здесь. Практически на моих глазах мои шутки превратились в реальность.

Я оглядываюсь назад, начинаю скрупулезно вспоминать все наши истории, все мои слова, мои реакции на поступки детей, судорожно перебираю ситуации, пытаюсь их анализировать, примерять на себя – а могло бы меня что-то травмировать на месте моих детей?

Ну и главный вопрос: а вдруг я все делала не так?

У