– Осторожнее!

– Куда вы прете!

– Да кто так ходит?!

– Что за воспитание! – раздавалось за спиной.

Когда ты идешь впереди, за спиной часто судачат. Мне плевать. Мне на все плевать, даже если придется оттоптать ноги императору, чтобы увидеть ее, я оттопчу!

– Рейна! – выкрикнула леди Мьех и схватила меня за плечо.

Захват, едва слышный хруст, сопротивление и Патриссия профессионально высвободила руку. Впрочем, я не сопротивлялась.

– Рейна! – она не стушевалась. – Прекрати. Тебе это не надо.

– Откуда ты…

– Что происходит? – подоспел и император.

Откуда ей знать, что привлекло мое внимание?

Отмахнулась и пробралась в первые ряды. На паркете уже кружили пары, и в одной из них парила она.

Я словно со всего размаха ударилась в бетонную стену. Потеряла счет времени, ориентацию в пространстве, разучилась дышать, чувствовать холод или жар. Я не понимала, что происходит, и не сплю ли я… Но знала – ошибки нет. Глаза не врут, инстинкты – тоже.

Задорно смеясь, она кружилась по паркету и обнимала престарелого воздушника. На ней дорогое парчовое платье, на руках длинные ажурные перчатки со множеством браслетов из драгоценных камней. В ушах – рубины, на груди внушительных размеров колье. Ее сложно узнать, но я узнала…

– Рейна, что происходит? – прозвучал над ухом голос его величества. Он покровительственно положил свою ладонь на мою талию, не позволяя вырваться или хотя бы отстраниться.

– Вы знаете ее?

Пара проплыла мимо, обдав нежным ароматом мимозы. Она себе не изменяет, запах все тот же.

– Если не ошибаюсь, это леди Джеремия Арнтголд.

Сглотнула, ощутив, как по спине бегут колючие мурашки.

– Леди? – уточнила ослабшим голосом, но император услышал.

– Леди.

– Прибыла по приглашению жены казначея его величества, – добавила леди Мьех.

Она-то откуда знает? Девушка выдержала мой давящий взгляд, кивнула и удалилась. А мне хотелось задать ей тысячу вопросов. Мне хотелось кричать, но я не имела права.

Его величество у всех на виду взял меня за руку. Попыталась вырваться, но он стиснул мою ладонь крепче, не оставляя и шанса.

– Я рядом, если ты захочешь рассказать.

Несмотря на громкую музыку и рокот голосов, я отчетливо слышала его. Так, словно мы снова на Утесе редких трав. Одни. Под полотном бескрайнего звездного неба, под покровом тишины и музыкой наших сердец…

Я никогда не интересовалась. Запрещала себе. Думала, мы не столкнемся, и эта слабость не выйдет наружу, но, избегая боли, я лишь усиливаю ее. Груз неразрешенных проблем с каждым шагом, как ни странно, становится тяжелей.

Мне так хочется с кем-то разделить эту боль. Довериться. Рассказать. Да хотя бы поплакать…

– Ваше величество, вы можете сделать мне одолжение? – проговорила мертвенным голосом, не сводя взгляда с… леди Арнтголд.

Мужчина кивнул.

– Я должна знать судьбу детей леди Джеремии.

От императора отделилось несколько десятков воздушных элементалей и разлетелось в разные стороны. Толпа завороженно ахнула и расступилась. Зрелище завораживающе, силовой откат немалый, но его величество крепко держал меня за руку, и я устояла.

Прошла половина танца. Император, не отрывая взгляда, смотрел на меня, а я – на леди. Ловила каждое ее манерное движение, каждый кокетливый взгляд, каждую ужимку, пыталась отыскать знакомые черты, ухватиться хоть за что-то, чтобы понять, чтобы оправдать…

Перед нами вспыхнул элементаль и легко слился с его величеством. Через мгновенье мужчина заговорил:

– Леди Джеремия ждет первенца. Других детей у нее нет.

Других детей нет…

Неужели ты всех продала, мама?

От мысли, что мои братья и сестры могут оказаться в доме утех, меня обуяла паника. Я всего лишь на миг задержала дыхание, чтобы не всхлипнуть, но императору хватило и этого. Он повернулся, поднял мою голову за подбородок и приказал:

– Говорите.

Губы дрожали. Взгляд туманили слезы, но я пыталась улыбнуться. К тому же, нас окружали люди, и мутная стихийная завеса только подстегивала интерес гостей.

– Я ошиблась. Приняла ее за другого человека. Ваше величество, пойдут слухи. Вернемся к празднику.

– Вы думали, это ваша мать, – он, кажется, и не услышал моих слов.

– Голословное утверждение! – усмехнулась чересчур театрально.

– Одно ваше слово…

За этой фразой, оброненной на эмоциях, стояло столько всего, что желание поддаться порыву стало почти непреодолимым. Я уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы… что? Отблагодарить? Признаться в любви? Поцеловать? Вылить на него эмоции, что разрывают меня на части? И что за этим?

– Благодарю, ваше величество, – ответила сдавленно.

Он понимающе улыбнулся.

– Мое предложение в силе.

Он не настаивал. И даже не озвучивал свое предложение, потому что без надобности. Император бережно держал меня за руку, и этого было так много, несмотря на то, что этого было так мало.

– Сними полог, пожалуйста.

Он снял, но мы все также стояли вплотную, он держал меня в своих руках и смотрел так, словно готов бросить мир к моим ногам.

И я предам его.

Ради мира. Ради его же жизни. Любая его попытка сохранить меня рядом приведет к войне, просто потому, что Арслан не простит. Просто потому, что он может, что он сильнее, и что он жаждет крови.

Реальность возвращалась медленно. Рокот голосов, переливы музыки, движения гостей… Краем глаза заметила суетливое движение леди Эрлис. Она крутанула в ладони бокал с шампанским. Обычно таким движением пытаются растворить в напитке лекарство. Этот жест выдернул меня из нашего с императором мира.

– Ваше величество! – громко воскликнула невеста. – Вы наверняка изнываете от жажды.

И она с ошеломительной наглостью протянула императору тот самый бокал.

– Вы весьма предупредительны. Благодарю, – сухо ответил его величество, не отрывая от меня взгляда, и протянул руку, но…

Перехватила бокал, принюхалась – волчий сок. Навскидку капель пять – это верная смерть через пару часов. Не уверена, что возьмет императора, но кто знает, что там еще намешено? Глотнула, чтобы отвести подозрение. Мне нестрашно, у меня противоядие под юбкой.

– Простите, я такая невежливая! Умираю от жажды! – смех получился искренним. Выражение лица леди Эрлис этому способствовало. – Кстати, леди, а вы знаете, почему узникам казематов редко хочется пить?

Девушка сбледнула. Очевидно, что не знала и не стремилась узнать.