– Благодарю от души, – с горечью поморщилсяСиротников. – Могу даже премию выписать…

– Обойдусь.

– Знаете, даже операцию можно делать по-разному. Можносо скальпелем. А можно – с исполненным охотничьего азарта личиком… Значит,теперь мне предстоит действовать, а вам – с любопытством наблюдать? Вы уверены,что вам удастся? Или – что зацапаете в клыки нечто полезное?

– Ничего в этой жизни не случается просто так, –сказала Даша. – И классные магнитофончики без причины в пудреницах непрописываются, возможны самые неожиданные комбинации… Вы, обращаю вашевнимание, не отказались от предлагаемого разговора, хотя имели полнуювозможность вежливо уклониться…

– Теперь понятно, как вам удалось надавить на Эдика. Новам не кажется, что переборщили?

– В смысле?

– Что, вы даже не в курсе? – слегка удивилсяон. – Эдик сейчас на Королева. Только не в ресторане «Воевода», а впсихушке. Вчера мне сообщили, но я этого не связал тогда с вами…

– Вы серьезно?

– Нет, шучу от нечего делать, – поморщилсяСиротников. – Увезли вчера утром из дома. Вот вы и дождались… мельтешений.Был в жутком состоянии, прятался под диван, лез в шкаф… – и резковстал. – У вас ко мне все?

– Пожалуй, – она тоже встала, довольная в душе,хотя достижения, признаться, были мизерные.

…Внутренний осведомитель на Королева у Воловикова имелся.Психиатрическая больничка, заведение на посторонний взгляд совершеннобезобидное, на деле всегда бывает под присмотром у уголовки. Случается, избольницы утекают на продажу ампулы и таблетки – ибо иные медикаменты подходяткак для гуманного лечения хворых душою, так и для наркотического кайфа.Случается, там за хорошие деньги или просто по дружбе можно отлежаться,надежнейшим образом избежав уголовного дела, или просто отсидеться, пока тебяза разные художества старательно ищут в совершенно иных краях. Случаются идругие коллизии, идущие поперек уголовного кодекса – от левого оформления«белых билетов» до старичков и старушек, упрятанных в психушку родственникамипо причинам, с медициной ничего общего не имеющим, зато предельно сближенным салчностью… Словом, полезно наблюдать изнутри жизнь психушника – никогда незнаешь, что тебе понадобится, что стрясется…

Кстати, милейшего пожилого доктора, второй год исправноснабжавшего уголовку подробной информацией о жизни родного коллектива, подсекликак раз на медикаментах – когда он попытался было составить конкуренциюбасалаевским цыганам. У Воловикова в свое время были стойкие подозрения, чтоименно конкуренты и сдали операм пытавшегося подкалымить эскулапа, паскудившегосвоей интеллигентной рожей и дипломом о высшем образовании спаянные рядыторговцев «дурью» – но дела это не меняло…

Доктора она отыскала довольно быстро – благо оказалсяприемный день, и в красном уголке психушки стояло сущее столпотворение: мудрыепсихиатры расселись по залу, и каждого окружала куча родственников, спечальными лицами слушавших невеселые подробности (правда, на паре-тройке лицДаша подметила вовсе не скорбь, а одна замотанная бабенка, никого не смущаясь,орала в голос: «Доктор, вы этого алкана подержите до Нового года, хоть детиотдохнут!»).

Улучив интервал, когда очередной родственник отсел, адругой, опечалившись, пропустил момент, Даша рванулась в образовавшуюся брешь,плюхнулась рядом с благообразным седым доктором (везло ей сегодня наблагообразных джентльменов, спасу нет…) и, пока он не успел удивиться,заторопилась:

– Вы меня помните, доктор? Я насчет Усачева…

Доктор ее конечно же помнил, но с полминуты моргал и жевалгубами, пока не сообразил:

– Ах да, конечно… Вообще-то это не мой участок…

– А скоро освободитесь и сможете мне помочь?

Я вас умоляю, доктор, такая неожиданность…

– Подождите с… – он обреченно окинул взглядомждущих. – С полчасика… Раньше никак не управиться…

Пришлось убраться несолоно хлебавши. Она забралась внеприметный «москвичок», и они с сержантом Федей, перебрасываясь пустымифразами, наблюдали от нечего делать, как люди покидают грустную больничку,непроизвольно ускоряя шаг, чтобы побыстрее оказаться подальше. Никому нехотелось, чтобы его ненароком приняли за пациента.

– Вот не дай бог угодить… – сказал Федя скокетливым ужасом молодого здорового амбала.

– Не зарекайся, – сказала Даша отрешенно. – Яв прошлом году вела одно дело, пришлось кое-что почитать… Кажется, уодиннадцати человек из тысячи есть шанс загреметь независимо от прошлой жизни.Возрастные изменения сосудов мозга.

– Шутите?

– Ни черта. Статистика такая. А уж кто попадет в этиодиннадцать, неизвестно. Может, я, а может, ты…

– Мать твою…

Через сорок две минуты появился доктор, неуклюже влез назаднее сиденье, повозился, устраиваясь, страдальчески вздохнул по своемуобыкновению (джентльмен в лапах грубых пиратов, понимашь) и сообщил:

– Психоз с острым галлюцинозом. Акцент на ярковыраженной мании преследования – в карточке записано, странности проявились ещевечером, ночь он, вероятнее всего, не спал, а утром начался приступ, метался поквартире, пытался спрятаться у соседей, лез под диван…

– Белая горячка? – спросила Даша, сидя к немувполоборота.

– Родные говорят, не пил. Такая картина наблюдается необязательно после злоупотребления алкоголем. Просто симптомы крайне схожи.Преследователи, от которых следует скрываться, враги… Его вовремя увезли. Здесьвсе возможно – от прыжка в окно до нападений с топором на семью.

– А кто были эти враги? – спросила Даша. –Насколько я помню по делу Лифантьева, в таких случаях более-менее подробноописывается…

– Убийцы – вот и все, что там значится. Страшные,беспощадные убийцы, которые слоняются вокруг дома, трогают дверь, циничнопереговариваются под окном… Знаете, что любопытно? Убийцы – девушки. Три молодые,красивые девушки. Это несколько не вписывается в стандартную картину. Обычнобывают мужчины – соседи, даже друзья, эсэсовцы, натовские парашютисты,сотрудники КГБ… А у него – три девушки. Весьма нетипично.

– Как сказать… – проворчала Даша. – На наркотикипроверяли?

– Разумеется. Сделали все обязательные анализы. Ноничего не нашли. Возможно, чисто возрастное, изменения сосудов мозга… (Федядернулся и уставился на него с ужасом). Пока еще рано о чем-то определенномговорить.

– А побеседовать с ним можно?

– Смеетесь? Он зафиксирован на койке. Когда егопривезли, купировали возбуждение аминазином и тизерцином в ударных дозах, ноотдельные проявления сохраняются до сих пор…