Пить художничек умел. Работать, впрочем, тоже – Даша,тихонько наблюдая за ним, видела, что скверный карандаш в похмельных рученькахдействует довольно профессионально. В кармане у Славки запищала рация, Дашажестом выставила его в коридор, чтобы не мешал вдохновению (которое иподкрепить-то было больше нечем, настоечки оставалось ровно на стакан).Вернувшись, Славка шепотом доложил:

– С Каландаришвили. Взяли какого-то типа, толкался удвери и пытался пройти в гости, а его не впускали… Некий Шохин.

– Скажи, пусть подержат в машине, – шепнулаДаша. – Все равно я туда сейчас еду… Ну, что у нас?

Набросок с чуточку угловатыми линиями, в растушевке, Дашуразочаровал. Нет, сделано было профессионально, и Риту Шохину даже можно былоузнать – но лицо ее кавалера, как Даше отчего-то показалось, выглядело скореевоплощением некоей идеи, а не портретом конкретной личности: профиль волевого,удачливого, сильного духом мужика, лишенный, похоже, всяких индивидуальныхчерт. Что тут же подтвердил сам чуточку распохмелившийся Веласкес, заявив:

– Вроде бы он, но и не совсем…

– А если еще раз попробовать?

– Наверняка то же самое и получится…

– Ну, а увидите – узнаете?

– Попробую…

– Ладно, – сказала Даша. – Ребята, возьмитепоказания, чтобы все было честь по чести. Я полетела на Каландашку…

…Шохин сидел на заднем сиденье штатской зеленой «Волги» и,по всему видно, не чувствовал себя особенно угнетенным статусом военнопленного.Один оперативник не сводил с него глаз, устроившись рядом, второй наблюдал заподъездом.

Конвоир подал Даше паспорт:

– Документы. Оружия при нем не нашли.

– Да откуда оно у меня… – беззаботно блеснулзубами Шохин. – Не резать же я ее шел, в самом-то деле…

Даша хладнокровно упрятала его паспорт себе в карман ираспорядилась:

– Двигай-ка, голубь, в «москвичок»…

Села с ним рядом на заднем сиденье и выжидательно помолчала.Так и не дождавшись объяснений, резковато начала сама:

– Ну, и что ты тут потерял?

– Да хотел поболтать с Анжеликой.

– С какой?

– А то вы ее не знаете… С Изместьевой.

– Мы-то ее знаем, – сказала Даша. – А вототкуда ты ее знаешь?

– В глаза не видел.

– Не свисти. А то ведь недолго и на семьдесят два часа…Привлекает перспектива?

– Да не особенно.

– Вот и исповедуйся. Зачем пришел, что вынюхал?

– Ладно, – сказал Шохин спокойно. – Этакукла, Анжелика, трудилась в той же «фирме», что и Ритка.

– Откуда дровишки?

– Ритка мне присылала фотографию – они вдвоем, держатсяза дверцу неплохого «мерса», а на заднем плане благодушно ухмыляется весьмаприкинутый пожилой дяденька. А в письме сообщается, что подружка рядом с ней –некая Анжелика, и они с этой самой Анжеликой на пару подрабатывают секретаршамив какой-то богатой фирмочке, и хозяин настолько любезен, что разрешил имщелкнуться на фоне тачки… Я уже тогда подумал, что дело пованивает. Всекретарши таких соплюшек если и берут, то – в ночные…

– Где фотография?

– В Томске. А номерок «мерса» я на всякий случайзаписал. Я же говорил: как-никак – родная кровь, не хотелось, чтобы пацанкавлипла в дерьмо… Тогда же созвонился кое с кем здесь у вас, в Шантарске,дядечку они мне быстро вычислили. Только потом навалились срочные дела скомандировками, было не до того. А сейчас пригодилось…

– Тряс дядечку? – усмехнулась Даша.

– Немного. С соблюдением правовых норм. Никакимисекретаршами они у него не работали. Зато в сауне с ним пару раз кувыркались.Он мне Анжеликины координаты и сдал. Не столь уж и крутой дядечка, хоть и на«мерсе»… Торгаш среднего пошиба. Не станет он на меня «крышу» спускать из-затаких пустяков, расстались вполне полюбовно, я ему пулеметом в брюхо не тыкал.Он сам малость трясется, как бы не всплыли пикантные подробности… Договорились,что он сдает Анжелику, а я про него забываю начисто. Даже бокальчик налил напрощанье.

– Слушай, Филип…

– Игорь. Забыли?

– Филип Марлоу, имею в виду… Объясни ты мне толком –чего, собственно, добиваешься? Выйти на хозяина фирмы? Так он, могу тебяпорадовать, в психушке. Честное офицерское. На клиентов? А они-то тут при чем?Не похоже, чтобы твою кузину на эту веселую работенку заманивали битьем попочкам или паяльником, уж извини… Чего ты добиваешься?

Он помолчал, чуть смущенно пожал плечами:

– Сам не знаю. Что-то тут не складывается.

– Что? Где?

– С этими тремя убийствами.

Даша уже начинала понемногу шкворчать, как разогретаясковородка, но старательно сдерживала себя.

– Слушай, умник, – сказала она спокойно. – Яв эти игры играю дольше тебя. У меня опыт, контора, стукачи… И не надо меняучить. Все я понимаю, но если еще раз перейдешь дорожку – пеняй на себя. В этомгородке, между прочим, располагается штаб-квартира Сибирского управления внутреннихдел на транспорте. Обнимающего и ваш Томск. Суну в поезд, попрошу группусопровождения последить как следует – и покатишь прямым ходом до малойродины. Так что ты уж лучше собирай вещички и сам возвращайся домой. Еще одноготрупа мне не хватало…

– Откуда ж труп, если девочек режет сексуальныйманьяк? – усмехнулся он.

Даша растерялась на миг, но тут же опомнилась:

– Э нет, давай без демагогии. Девочки – другое дело.Будешь и дальше приставать к дядькам из «мерседесов», рано или поздно нарвешьсяна сердитого, в чужом городе такие игры чреваты сломанными ребрами, а то и чемпохуже, тебе ли не знать… Ну, на чем мы поладили? Сегодня в десять вечера какраз есть поезд на Томск, я выясняла.

– Уматываю, – глядя в сторону, сказалШохин. – Тут и правда глухой тупик. Но эта Анжелика – та еще стервочка,точно вам говорю.

– Проверим, – сказала Даша. – Значит, онадома сейчас?

– Ага. Только не впускает. Прокатила на матах.

– Ладно, давай координаты дядечки с «мерседесом» –и будем прощаться без слез и объятий…

Он вздохнул, отдал Даше вынутую из блокнота карточку сзаписями, неловко кивнул и вылез из машины. Тут же распахнулась дверца «Волги»,бдительно высунулся опер – но Даша успокоила его жестом. Прочитала записанноена карточке, хмыкнула: