– Печальная история, – только и смог выговоритьСардик.

– Не печальная, – поправил Гаро. – Простоистория. Но я уже привык. Я надеюсь однажды проснуться в Китакюсю. Я думаю, этообязательно случится. И я снова ее увижу – мою девушку. Я даже подарок для неекупил. Ей понравится.

Сердоликовые бусы из чемодана! Вот кому онипредназначались!..

– Значит, ты веришь, что вернешься?

– Я знаю, что вернусь. – Гаро улыбнулся Сардикуобезоруживающей улыбкой пациента психушки.

А Сардик на некоторое время задумался: если бы Гаро не былпростейшим, если бы он и наяву оставался таким же интеллектуалом, как восне, – он обязательно бы вывел закономерность в подборе городов. И навелбы порядок с периодичностью возникновения таких вот телепортационныхсновидений. И еще Сардик подумал вот о чем: лучшее всегда достается примитивам,без всяких усилий с их стороны. Вот если бы этот дар принадлежал ему, Сардику!Уж он-то распорядился бы им по уму и по достоинству. Сколько новых мест онсумел бы запечатлеть, сколько новых людей! И он не сидел бы сиднем при полотереи офисных корзинах для мусора, нет. Он бы, он бы…

– Наверное это скоро произойдет, – прервалмечтания Сардика Гаро. – Я здесь уже очень долго. Дольше, чем в Люцерне,Шарлеруа и Парамарибо, если сложить их вместе.

– А если не произойдет? – вдруг спросилСардик. – Если ты останешься здесь навсегда?

Гаро смертельно побледнел и сглотнул слюну:

– Зачем говоришь такое? Не было случая, чтобы яостался.

– Но ведь прошло уже три года, даже больше… а ты до сихпор здесь…

– Я все равно не останусь!

– Ладно-ладно, не кипятись. Я пошутил… А почему бы тебепросто не улететь в Японию, если уж ты так скучаешь по своей девушке? Взятьбилет и р-р-р-р… – Сардик довольно ловко сымитировал звук самолетных двигателейи раскинул руки, изображая крылья.

– Нет. У меня нет таких документов, чтобы взятьбилет. – Гаро вздохнул. – Я ведь нелегал. И потом… Даже если бы уменя были такие документы, и я взял бы билет, и р-р-р-р… Вдруг тот Китакюсю,куда я прилечу, окажется совсем не тем Китакюсю, где я жил? И там не будет моейдевушки, а будет какая-то другая. Которая меня и не вспомнит. Что тогда?

От столь долгой и сложной тирады Гаро мгновенно вспотел.Взмок и Сардик – но, скорее, от тщетности осмыслить философскую подоплекусказанного.

– Д-а-а… Может быть, ты и прав, друг Гаро. Может быть,имеет смысл подождать, чтобы наверняка… Подарок девушке, – тут Сардиквесело подмигнул Гаро, – он не скоропортящийся?

– Зачем скоропортящийся? – обиделся Гаро. –Это ведь не молоко. Это бусы.

– Ну и хорошо, что бусы… Лучше, чем бусы, подарка непридумаешь.

– Правда?

– Уж поверь. А вообще как давно… ты путешествуешь?

Расслабившийся было Гаро неожиданно напрягся:

– Много лет. И много городов. И одна девушка, –дипломатично заметил он.

– Это понятно. А как все началось?

«Как все началось» и было главным секретом Гаро. Тщательноохраняемым. Во всяком случае, Гаро ничего не сказал Сардику – он так и заявил,открытым текстом:

– Не надо спрашивать меня об этом.

– Почему? Ты ведь мне многое уже рассказал.

– Нуда… Никому никогда не рассказывал, а теберассказал. Но про это – не буду.

– Не понимаю…

– Что будет, когда я расскажу тебе все?

– Ничего. Просто твою историю узнает еще один человек.Я ведь очень люблю всякие истории.

Было видно, что Гаро борется с искушением: морщит лоб,раздувает щеки, складывает в трубочку губы. Наконец здравый смысл (если вслучае Гаро можно вообще было говорить о здравом смысле) победил.

– Нет. Если я тебе расскажу про начало, то можетизмениться конец. Вдруг сны перестанут действовать?..

Сардик только хмыкнул: при всем примитивизме Гаро нельзябыло отказать в логике. Совершенно особенной, психопатической логике. Вотоно! – осенило Сардика, вот кто такой Гаро на самом деле – самый настоящийпсихопат. Душевнобольной. Шизофреник. И этот шизофреник каким-то образом втянулв орбиту своего недуга Сардика – абсолютно здорового человека. А душевныеболезни заразны – это Сардик знал по прошлому опыту: ведь мор в рядахмногочисленных подружек и натурщиц Ужа происходил прямо у него на глазах. Вирусревности, вирус неконтролируемой ярости и общего психического нездоровьяпередавался от одной к другой. Лучшим выходом было бы отказать Гаро от угла, нокуда тот денется в Питере без документов, без друзей и знакомых?.. Нет, такоговероломного поступка Сардик не совершит, он просто сократит контакты с Гаро доминимума. «Привет-привет, пока-пока», и ладно.

Они и вправду больше не откровенничали.

Но именно с того вечера в голове Сардика стали звучатьженские имена.

…Эдна Пэрвиенс и Эмилия Пардо Басан оказались последнейкаплей.

И после восьми утра Сардик не выдержал, отправился в комнатуГаро – выяснять отношения. Была суббота, выходной, – следовательно, онобязательно застанет Гаро (в обычные дни тот уходил на работу в половиневосьмого).

И скорее всего – застанет спящим.

Так оно и вышло.

Гаро дрых, свернувшись калачиком на узкой кушетке, спиной кдвери. Дрых при полном параде – в рубашке и неизменных фланелевых брюках, небыло только тапочек – они стояли внизу, аккуратно (пятка к пятке) составленные.Сардик скалой навис над телом Гаро и только теперь увидел, что уборщикприжимает к животу свой дурацкий фибровый чемодан.

Тоже мне, сокровище, плюнуть не на что, подумал Сардик,боишься, небось, что оно… хе-хе… не телепортируется вместе с тобой, когдаслучится чудо? А чудом и не пахнет, дурила! И что ж ты тапочки не напялил?Улетать, хе-хе, – так всем скопом.

Посмеявшись про себя, Сардик вспомнил, что в чемодане лежитеще одна пара тапочек, – предусмотрительный гаденыш этот Гаро, восновательности ему не откажешь! Главное, не смотреть ему в лицо, один разСардик уже клюнул на эту удочку и попадаться второй – не намерен.

Пока он решал, как бы половчее вырвать Гаро из объятий сна,над кушеткой возникла дымка, едва заметное свечение. Спустя мгновение дымкауплотнилась, стала белой – как будто на кушетку откуда-то сверху (с потолка, снебес) опрокинулась струя молока: почти такая же, какие Сардик видел навырезанных картонках из чемодана. Струя мягко обволокла Таро и почти скрыла егосилуэт от посторонних взглядов.

– Тьфу ты, холера ясная! – Опешивший Сардикпроизнес это вслух и принялся немилосердно трясти Гаро за еще неуспевшиеисчезнуть плечи.

Струя тотчас испарилась – как и не было, а Гаро тихонькозастонал.