С ее губ сорвался вздох, когда она посмотрела на прекрасную фигуру Брэндона, сидящего верхом, и на его руки, которые так умело держали поводья. У него были просто божественные руки.

На протяжении всей поездки он не отставал от экипажа с той стороны, где сидели они с Мэг. И даже сейчас, когда ландо замедлило ход, сворачивая с главной дороги, он держался рядом с ней как собственник, предоставив Джорджу плестись позади на своей лошади.

— Мы на месте, — взволнованно защебетала Мег со скамейки напротив. Сияя, она высунулась из окна как раз в тот момент, когда они проезжали между двумя пограничными знаками-обелисками. — Брат, мы можем снять крышу до конца путешествия, чтобы насладиться великолепием окрестностей?

Он перевел взгляд с сестры на Элли.

— Что скажете, мисс Пэрриш? Мне бы не хотелось, чтобы солнечный свет испортил вашу светлую кожу, потому что сейчас она кажется довольно розовой.

Его глаза под полями шляпы светились самодовольством, как будто он знал, что ее румянец означает, что она думает об их украденном моменте.

Ненавидя себя за то, что была так прозрачна для него, она потянулась за шляпкой и нахлобучила ее на голову, коротко бросив:

— Смогу вынести не хуже вас, милорд.

— Я искренне рад это слышать, — обратился он прямо к ней. Но в выражении его лица было что-то такое, что имело двойной смысл, от чего ее щеки вспыхнули еще жарче.

Ухмыльнувшись, он пришпорил лошадь и крикнул кучеру, чтобы тот убрал крышу. Затем, когда карета остановилась, он спешился, чтобы помочь.

— Элли, я с трудом сдерживаю радость от того, что наконец-то у меня здесь гость, — весело сказала Мэг, затем прищурилась на Брэндона. — К моему брату приезжали на охоту джентльмены, но все они такие же чопорные и сдержанные, как он.

В начале их знакомства Элли, возможно, согласилась бы с Мэг. Однако с тех пор она начала понимать, что за его сдержанной внешностью скрывается страстная натура мужчины, которую невозможно отрицать.

Если бы только он был сдержанным, подумала она. Тогда у нее был бы шанс оказать ему сопротивление.

Краем глаза она заметила, как подъехал Джордж, но он даже не пошевелился, чтобы помочь Брендону и его кучеру. Она постаралась не осуждать его за это слишком строго. В конце концов, он вырос под чутким руководством управляющего, который всегда убеждал его в том, как важно быть маркизом. И все же ей хотелось, чтобы Джордж хотя бы предложил помощь, а не просто наблюдал.

По мере того как перегородки крыши убирались в отсеки, перед Элли открывался вид на идеально расположенную дорогу, петляющую в тени густолиственных дубов, вязов и ясеней. Еще дальше, за бесконечными зелеными холмами, из темных вод реки поднимался мост из светлого камня с двумя арочными фронтонами.

При мысли о том, чтобы пересечь его, ее охватил холодный трепет. Утопление занимало одно из первых мест в ее списке самых страшных способов умереть.

— Значит, это ваша груда кирпичей? — спросил Джордж, отвлекая ее от мрачных мыслей. Он указал подбородком на покрытую темной черепицей крышу, возвышавшуюся над линией деревьев примерно в четверти мили впереди.

— Кажется, немного маловат для такого роскошного входа.

Элли нахмурилась, услышав, как он усмехнулся. Хотя она знала, что Брэндона не волнуют мелочи, ее начинало беспокоить, что Джордж не проявляет себя с лучшей стороны.

Выражение лица Брэндона оставалось безмятежным, когда он рассеянно произнес в ответ:

— Это Стредвик-лодж, холостяцкое жилище на случай, если к нам в гости приедут неженатые джентльмены.

— Значит, вы там и остановитесь?

Тетя Мэйв прищелкнула языком.

— Джордж, конечно же, лорд Халлуорт не будет жить в отдельном доме. Он владелец поместья. Его обязанность — заботиться о благополучии своих гостей.

— И моя привилегия, — ответил Брэндон. Он вежливо улыбнулся, ничуть не обидевшись на неприличный комментарий Джорджа, который другой человек мог бы расценить как попытку поставить под сомнение его честь. — И, кроме того, мои комнаты находятся в отдельном крыле.

Когда показалось, что Джордж собирается сделать еще одно замечание, Элли бросила на него строгий укоризненный взгляд и деликатно откашлялась. К счастью, он вовремя закрыл рот.

Вскоре они снова отправились в путь, на этот раз впереди ехал Брэндон. Когда они приблизились к реке, Элли зажмурилась и прислушалась к воркованию своих тетушек, которые с удовольствием предвкушали, что на ужин будет свежевыловленная форель.

Напротив себя она услышала тихий смех Мэг.

— Элли, тебе не нравятся мосты?

— Я обожаю мосты, — сказала она тонким, как паутина, голосом, прислушиваясь к журчанию воды и скрипу колес кареты по булыжной мостовой. — До тех пор, пока они не обрушиваются в результате внезапной катастрофической эрозии.

— Не бойся, этот мост стоит здесь уже почти два столетия.

Элли неловко кивнула, воздержавшись от упоминания о том, что камень может разрушаться со временем и довольно часто это происходило неожиданно. Только когда она почувствовала, что дорога под ними сменилась утрамбованной землей, она осмелилась открыть глаза и увидела, что Мег кусает губы, чтобы не улыбнуться.

Элли вскоре забыла о мосте, когда они миновали кирпичный фасад сторожки, и ее взору предстала внушающая благоговейный трепет панорама обширных парков. Здесь были леса, поросшие травой луга, пешеходные дорожки вдоль тенистых аллей, пруд, усеянный водяными лилиями, и маленькие извилистые ручейки, спрятанные в этой величественно-непринужденной дикой местности. Это было просто захватывающе.

Она думала, что повидала все, что только можно вообразить. Однако, когда они продолжили путь по извилистой аллее, она убедилась, что ошибалась, увидев великолепие формальных увеселительных садов. Каждый вид, открывавшийся перед ней, был словно картиной. Определенно, ради этого стоило перейти мост. Возможно, даже два моста.

— Какие прекрасные земли, милорд. Я просто поражена, — мечтательно произнесла тетя Миртл, когда Брэндон снова подъехал к ним верхом.

Он скромно склонил голову.

— Благодарю вас, мэм. Я отдаю должное моему садовнику, а также моей овдовевшей тете, которая живет в поместье круглый год. Он берет ее идеи и наброски и превращает их в то, что вы видите вокруг себя.

— Тогда она, должно быть, совершенно исключительный художник, — сказала Элли, подняв лицо и увидев, как его губы изогнулись в нежной улыбке, когда он кивнул, явно любя свою тетю.

— Я написал ей, — сказал он, — и она с нетерпением ждет встречи с вами.

Она знала, что он имел в виду "вас" в смысле, который включал и ее тетушек, и ее саму. И все же в его глазах была какая-то теплота, которая, казалось, окутывала ее, и только ее, подобно солнечному лучу, пробившемуся