— Понимаю, — вздохнула Наталья. — Ну что же, выпьем за нас, Георгий Андреевич. А именно за то, чтобы в будущем, в самом ближайшем будущем, каждый получил по заслугам!

Поклонский выпил бокал вина, даже не чувствуя вкуса. Наталья его завораживала.

— Так вот, я же сказала, что моего супруга предали.

Кто-то работал на его противников, снабжая их конфиденциальной информацией. Вы случайно не знаете, кто именно?

Поклонский, побледнев, ответил:

— Нет, почему… Почему я должен знать?

— Ну, вы же так много знаете, Георгий Андреевич, — тихим тоном продолжала Наталья. — Вы чрезвычайно умный человек… Позвольте выпить с вами еще раз.

Только отпив еще глоток, Поклонский заметил, что Наталья пьет минеральную воду.

— Мне нельзя пить вино из-за проблем с весом, — объяснила она Георгию Андреевичу. — Могу ли я спросить, какой вкус у «Бордо» урожая 1906 года?

— Вино просто великолепное, это преступление, настоящее преступление — пить его, — ответил Поклонский.

— Вам не впервые приходится совершать преступление, не так ли? — спросила она.

Поклонский закашлялся:

— Что вы имеете в виду? О чем это вы, Наталья Владимировна?

— О том, что мой покойный супруг не гнушался применять незаконные способы для достижения своих целей, — объяснила она ему. — И вы ведь тоже были вовлечены в это, Георгий Андреевич?

Тот ответил:

— К сожалению, да. Время было такое, начальное становление капитала, дикий капитализм…

— Люди всегда упрекают во всем времена, хотя на самом деле виновата их алчная натура, — сказала Наталья.

— Извините, — пробормотал Поклонский. Он схватился за сердце, лицо приобрело пепельный оттенок, он тяжело задышал. — Мне, кажется, плохо…

— И знаете, почему? — спросила его Наталья. — Потому что вы приняли яд, похожий на тот, от которого скончался мой муж. Впрыснуть его в бутылку при помощи шприца было несложно. Я же говорила, что он был отравлен. Быстродействующий яд, разработанный в лабораториях КГБ. Такой яд, который не обнаружит ни одна экспертиза. Все подумают, что вы скончались от сердечного приступа…

Поклонский в ужасе уставился на откупоренную бутылку «Бордо» урожая 1906 года.

— Вы… ты меня отравила, мерзавка! Ты отравила меня…

— Совершенно верно, — ответила Наталья. — Каждый получает по заслугам, Георгий Андреевич. И вы — не исключение. Вы предали моего мужа и обрекли его тем самым на смерть.

Поклонский уже не слышал ее. Схватившись за сердце, он обмяк в кресле. Агонии практически не было. Взглянув в его приоткрытые глаза, Наталья убедилась, что Поклонский скончался. Дементьев, доставший ей суперъяд, не подвел.

Наталья не испытала радости или хотя бы облегчения. Она убила Поклонского, потому что тот заслуживал смерти. Она взяла на себя миссию судьи.

Отпечатков она не оставила, на руках у нее были кожаные перчатки. Два приветливых Лабрадора, увидев хозяина в кресле, подбежали к нему и стали лизать его безжизненное лицо. Собаки заскулили…

Наталья забрала бутылку, в которую накануне вечером при помощи особого шприца через пробку впрыснула яд, и заменила ее другой. Причина смерти Георгия Андреевича Поклонского — сердечный приступ. Как и у Вячеслава.

Она вылила содержимое бутылки в раковину на кухне и тщательно спустила воду. Следов практически не осталось. Так как никто не заподозрит убийства, расследование будет поверхностным. Богатый пожилой русский умер в одиночестве, наслаждаясь коллекционным вином. Что же, такое бывает…

Особняк Поклонского располагался на достаточном отдалении от дороги и соседних домов, о ее визите никто не знал. Наталья осторожно покинула особняк Поклонского и вернулась в «Риц». Через два дня в газетах она нашла небольшую заметку о том, что Георгий Поклонский был обнаружен мертвым приходящей прислугой. Причина смерти — инфаркт.

Наталья вернулась в Москву. Дементьев не разговаривал с ней о произошедшем. Наталья наконец-то ощутила, что освободилась от груза прошлого. Она стала убийцей, но это почему-то не отягощало ее совесть.

Со всей энергией она устремилась в бизнес и политику. Памятуя о судьбе мужа, она решила действовать осторожно. Она не собиралась стать жертвой заказного убийства. У нее были грандиозные планы.

Она знала, что сейчас дорога в большую политику ей закрыта. Она подождет немного, и если не сможет сама занять высокий пост, то будет финансировать других.

Обладая гениальной хваткой, просчитывая сразу множество вариантов, Наталья занялась тем, что стала при помощи подконтрольных ей людей продвигаться на политическую арену. Она финансировала несколько партий, держала в крепкой узде парочку известных политиков, компромат на которых содержался в досье Вячеслава. Она требовала только одного — подчинения ее воле.

О ней заговорили. Наталью Малякину называли Стальной леди и Анакондой, и оба прозвища ласкали ее слух. Она не собиралась скрывать, что для нее цель оправдывает средства. Три губернатора практически принадлежали ей, она помогла им победить, а потом потребовала за это плату — предоставить ей особые права на особо ценные предприятия в их регионах.

Она завела знакомства в Генеральной прокуратуре, Министерстве внутренних дел, а заместитель министра юстиции регулярно поставлял ей информацию о мерах по борьбе с организованной экономической преступностью.

Ее завораживали суммы, которые находились в ее распоряжении. Ей подчинялись тысячи людей. От нее зачастую зависела судьба огромных предприятий.

Несмотря на постоянную шумиху вокруг своего имени, Наталья держалась в тени. О ее личной жизни было известно крайне мало, она старалась не попадать в прицелы фотоаппаратов и кинокамер. К чему ей паблисити, интервью, всеобщее восхищение? Она не нуждалась в том, чтобы ей говорили комплименты.

Она и так знала, что великолепна.

Время от времени возобновлялись проблемы с весом и внешностью. Наталья понимала, что в какой-то степени зациклилась на этом. Выглядеть лучше, чем другие. Действовать лучше, чем другие. Быть лучше, чем другие. Вот к чему она стремилась — и добивалась.

Она заметила, что становится безжалостной. В то же время, совершенно этого не афишируя, она занималась благотворительной деятельностью, поддерживала детские дома, интернаты, погибающие провинциальные театры и молодые дарования. Про нее можно было сказать, что Наталья Малякина скрывает в себе как милую, добрую даму-меценатку, так и беспринципную, холодно-расчетливую стерву.

Наталья, не обращаясь к психоаналитику, подозревала, что и ее усиленное внимание к собственной внешности, и определенная жестокость в поведении объясняются тем, что в ее жизни не было человека, которого она любила. Всех, кто был ей дорог, унесла смерть.

Отец… Мать… Кирилл… Вячеслав. Она была совершенно одна.