Глава тридцать третья

Мэгги

После утреннего инцидента в бассейне я Лару не видела. Прошла мимо ее спальни, но стучать не стала: вдруг они с Сандро еще спят. Я слышала, как Массимо, хрустя гравием, бегает перед обедом, и была до смешного рада провести часок в одиночестве, дремля на солнышке в шезлонге, пока дети ныряли в бассейн за галькой.

Поскольку опера начиналась в девять, ужин у нас был ранний, что обрадовало маму, которая считала, что любая еда после пяти – это «прямо перед сном». Мы с Нико спустились к столу ровно в шесть, как и было велено. По пути я рассказала мужу о попытках Массимо стать тренером по плаванию и с радостью услышала, как он называет брата чурбаном. Но слишком горячо соглашаться не стала, поскольку по опыту знала: стоит постороннему едва дохнуть критикой в сторону Фаринелли, как те тут же ощетиниваются.

– Честно говоря, сам не знаю, что на него иногда находит. Но Лара тоже хороша: могла бы чаще проявлять характер. Не представляю, чтобы ты позволила мне так себя вести.

Я шутя шлепнула его рукой:

– Офигеть как верно. Надеюсь, Массимо все же не обиделся на меня. Не очень-то приятно, когда тебя не подпускают к собственному сыну.

Нико скривился.

– Думаю, братишке достанет эгоизма, чтобы с этим справиться. Пусть они сами разбираются, а мы с тобой давай-ка лучше выпьем.

Я села за обеденный стол во дворе замка, а Нико нырнул в винный погреб и вернулся с игристым просекко, «сделанным из урожая с виноградников, которые вы видели с крепостных валов».

Протянув мне бокал, муж чокнулся с ним своим.

– Где остальные-то? Я думала, к шести все соберутся.

– Расслабься, женушка. Здесь мы живем по итальянскому времени.

Я погладила его по руке.

– Да я и не жалуюсь. Наоборот, мне очень приятно побыть с тобой наедине. – Но не стала добавлять: «И хорошенько опоздать в оперу».

Муж поцеловал меня в макушку и сел рядом.

– И я очень рад, что ты здесь.

Я прислушалась к его голосу, боясь различить хотя бы тень подозрений, что я тайком таскаю у семьи золотишко. Но услышала только нежность. Слава богу.

Из своей комнаты появилась Лара с Сандро на буксире:

– Добрый вечер. – Голос звучал как-то надломленно, как будто невестке пришлось заставлять себя встретиться с нами лицом к лицу. Вот уж кто обладал поразительной способностью воспринимать жизнь как жутко сложный кроссворд.

Нико протянул ей бокал с просекко, и Лара с жадностью отхлебнула изрядную порцию. Раньше мне не доводилось видеть, чтобы она пила даже пиво пополам с лимонадом. Мои паркеровские гены ассоциировали хорошее времяпрепровождение с вином, в крайнем случае – с водкой. Или, уж совсем через силу, с перно. Но к Ларе определенно стоило присмотреться повнимательнее и проверить, что скрывается за ее сдержанной внешностью.

Массимо вернулся пару часов назад. Втайне я надеялась, что их размолвка затянется и мы все вечером останемся в замке. Если бы мой муж посмел назвать меня истеричкой, уж я бы устроила ему месть с садовыми ножницами и деликатными частями тела. Интересно, а с глазу на глаз Лара осмеливается прекословить Массимо? Я уж точно впервые видела, как она при всех набрасывается на него. Однако, если все же придется тащиться в эту треклятую оперу, хотелось бы надеяться, что супруги помирятся и нашим бедным ушам не придется выносить двойную нагрузку от трагических воплей на сцене и злобного шипения Массимо и Лары с их личной драмой.

Массимо, конечно, полный придурок, но Лара могла бы помочь себе и сама, не относясь к материнству с такой серьезностью. Да, Сандро немного застенчив и неуклюж, но оттого, что мать каждую секунду нависает над ним, ребенок воспринимает мир огромным враждебным чудовищем, готовым в любую минуту напасть на него. Лара попросту одержима своим «материнским долгом». Все мы знаем, что детям для здоровья необходимы яблоки или кисточка винограда, но я всегда была слишком ленива для уговоров: «Ну давай, скушай еще хоть три горошинки…» Да еще эта стряпня с нуля, без всяких полуфабрикатов: «Массимо хочет, чтобы Сандро считал приготовление пищи частью своих итальянских корней». Да к тому времени, как Лара подаст ужин, мальчонка уже, наверное, готов утащить сухой корм у Лупо.

Слава богу, я подобными культурными претензиями не была обременена, хоть и не спешила объявлять во всеуслышание, что Сэм иногда ужинает чипсами. Главным образом, мне хотелось уберечься от лекций на тему «киноа или смерть» в исполнении мамочек, которые будто соревновались, какую смесь поотвратительнее вроде чечевицы/нута/мороженого из авокадо каждая может заставить есть своего ребенка.

Я наполнила Ларе бокал.

– Ты спала сегодня днем? Было так жарко, правда?

– Слишком жарко.

Пауза.

– Все хорошо? – поинтересовалась я вполголоса, просто чтобы дать понять, что я на ее стороне.

Лара закусила губу и отвела взгляд.

– Да, хорошо.

Видно, я все-таки больше похожа на маму, чем думала, ибо не заметила сигнала заткнуться, откровенно посылаемого Ларой, хотя на ней разве что предупредительный щит не висел с призывом аршинными буквами «Не лезь!».

– И не переживай об утреннем происшествии, – продолжала я. – Ты бы видела, как мы с Нико иногда собачимся, верно, Нико?

Муж попытался отшутиться:

– Ну да, ты вопишь, а я слушаю и впитываю твою мудрость.

Лара как-то смешно подвигала губами, словно у нее не было сил изобразить улыбку.

Меня кольнуло разочарование. Только мне стало казаться, что со мной Лара начала смягчаться, как она опять замкнулась, напряглась, словно ожидая удара из-за угла. Сидит как истукан, на лице даже тени злости нет. Я-то надеялась, что мы хоть немного подружились: две белые вороны, волею случая связанные общими тайнами и сомнительным счастьем слияния с семьей Фаринелли, подняли собственный маленький мятеж. Но теперь я почувствовала себя обманутой.

Сейчас невестка совсем не выглядела новообретенной союзницей и подругой, излучающей тепло. Казалось, Лара расписала в календаре карандашиком, по каким датам какие эмоции следует испытывать. Среда, 15:30: небольшая вспышка радости при виде Сандро, выходящего из школы. Четверг, 10:00: всплеск разочарования, что приходится опять собирать лего. Суббота, 23:00: легкое возбуждение перед предстоящим сексом с великолепным итальянским мужем. Интересно, поддавалась она когда-нибудь порыву с Массимо. Как-то не получалось представить, чтобы Лара, с треском захлопнув дверь спальни, набрасывалась на мужа, движимая сиюминутной страстью.

Атмосфера во дворе становилась все тягостнее. Лара сидела в конце стола и время от времени произносила фразы вроде: «Будем надеяться, что хоть немного посвежеет» и «Бугенвиллея – это нечто особенное». В общем, бездумную ерунду, которую говорят, дожидаясь своей