очереди к врачу, а не за столом, попивая вкусное вино и закусывая оливками, когда впереди еще длинная череда солнечных дней. Сандро рисовал, изредка что-то шепча матери. На мгновение она оживлялась, а потом снова погружалась в молчание.

Вмешался Нико:

– Слушай, Лара, посоветуй, что показать Мэгги в Сан-Джиминьяно перед этой дурацкой оперой?

– Площадь.

Нико ждал, что после очередного глотка просекко она развернет свою мысль, но за столом снова воцарилась тишина. Я отогнала подлую мысль, что подобные семейные сходки наверняка проходили бы веселее, будь Массимо по-прежнему женат на Дон. По фырканью Анны, если кому-то хватало смелости упоминать ее имя, я поняла, что первая жена моего деверя была довольно дерзкой и вполне успешно сопротивлялась диктату свекрови. Вот с Дон мы смогли бы объединиться в отрядик экспатов, этаких сестричек-снайперов, которые, прикрывая друг друга, расстреливают самомнение Анны.

Я попыталась помочь Нико в его героических усилиях «смягчить Лару», задавая множество вопросов о Сан-Джиминьяно, но пришлось остановиться из опасения начать хихикать над ее односложными ответами. К счастью, по лестнице, хрипя, спускалась мама, облачившаяся в цветастую вареную футболку, которая напоминала мишень с красным кругом по центру и дальше – бирюзовым, ярко-розовым и желтым. Впору заняться праздничной стрельбой из лука.

Нико поймал мой взгляд и предложил маме:

– Бокал пузыриков, Берил?

– Ох, голубчик, вот спасибо, порадуешь. – Она наклонилась к Ларе: – Ты как, душа моя? Что это было сегодня утром с Массимо? Никогда его таким не видела, – заявила мама, по обыкновению обходя каверзные темы на цыпочках.

– Теперь все хорошо.

Я смотрела на Лару с восхищением. Пожалуй, мне до зарезу нужно научиться не спешить со своими соображениями только потому, что собеседник в ожидании поднял брови.

Мама покосилась на Лару сквозь темные очки, в которых была похожа на растолстевшего Джона Леннона.

– Вот еще одна из причин, по которой я не рвалась замуж. Не хотела, чтобы мне указывали, как себя вести и что правильно для меня и Мэгс. И как по мне, совершенно неправильно напугать ребенка до одури, практически утопить, а потом назвать это обучением плаванию.

Нико закатил глаза и потянулся к моей руке.

– Черт возьми, Берил, не все мужья – дьявольские отродья. Вы уж не раздувайте противоречия, не отталкивайте от меня Мэгги.

Мама пихнула его локтем:

– Да ладно тебе. Ты-то как зять совсем и неплох.

Нико рассмеялся:

– Хвала Богу за это. Да и Массимо тоже не монстр. Просто расстраивается, потому что сам спортивный и ему трудно понять, когда мы, простые смертные, его не поддерживаем. Но к концу отпуска мы из тебя сделаем дельфина, правда, Сандро?

Мама хмыкнула.

– Да оставьте вы беднягу в покое. У тебя все получится, дружочек, когда ты придешь в себя и будешь готов, правда? Нет, только представь себе лицо папы, когда к концу отпуска ты научишься плавать и удивишь его! Будешь тогда подныривать под него, пока он не захлебнется. Вот и отыграешься.

Бог знает, какие неполиткорректные взгляды на жизнь появятся у Сандро после двухнедельного общения с моей мамой.

В этот момент ворвался Массимо, этакий бурный вихрь поцелуев, рукопожатий и объятий. Чмокнул Лару в макушку со словами:

– Привет, красотка. Вот ты куда пропала. А я уже боялся, что ты сбежишь с садовником и оставишь меня в одиночестве с разбитым сердцем.

Я догадалась, что так Массимо пытается публично извиниться. Меня восхищала эта его непосредственность, пусть даже он прикрывал свои чувства флером юмора. И снова я обнаружила, что сравниваю двух братьев. Вот бы Нико позаимствовал у брата каплю эмоциональности, чуточку чаще говорил, что расстанемся мы только после того, как одного из нас вынесут в деревянном ящике. Может, тогда Анна перестала бы видеть во мне этакий дополнительный аксессуар, вроде, скажем, светового люка в крыше или спутниковой навигации.

Лара почти не обратила на мужа внимания. Хотя стиснула пальцы на ножке бокала и полностью погрузилась в рисунок Сандро. Очевидно, решила, что так просто ему утренняя выходка с рук не сойдет. Лучше бы она простила Массимо. Вспыли, черт возьми, выскажи все, что накопилось, да и живи дальше. А такая заторможенность с мрачным лицом, скрытый поток подавляемого гнева, усиливающий напряжение вокруг стола, лишь портит вечер всем остальным.

Но Массимо, похоже, почти ничего не замечал, переключившись на нас:

– Привет, вижу, вы уже приступили к просекко. Мама делает столько пасты, что хватит кормить всю Тоскану целый месяц. – Он наклонился, чтобы посмотреть, что рисует Сандро, но мальчик захлопнул альбом. Массимо потребовал: – Ну-ну, приятель, дай же и мне взглянуть.

Сандро покосился на Лару, та кивнула и пояснила:

– Он рисовал замок.

Массимо поднял альбом и начал листать страницы. Сандро напрягся, его черты словно стянула невидимая нить. Ребенок закусил губу, в глазах горела жажда одобрения. Он явно был сыном своей матери и подходил к жизни так, будто ее нужно терпеть, а не принимать.

Массимо же поступил вполне по-мужски: принялся оценивающе рассматривать рисунок, вместо того чтобы посмотреть вниз на нетерпеливое личико Сандро и осознать, что у него появилась возможность загладить вину за утренний «урок плавания», слегка пригасив сверкающий ореол славы Франчески с ее медалями по вольному стилю. Мне захотелось грохнуть кулаком по столу, да так, чтобы оливки выпрыгнули из керамических мисочек. Мало нам Анны, которая вечно дергает невестку, то и дело бегая к ним домой со всякой галиматьей вроде вырезанных из газеты «научных данных», будто на велосипедном сиденье бактерий больше, чем на стульчаке для унитаза, и дает Ларе новые поводы для беспокойства. Этим Фаринелли не помешает почитать «Руководство для чайников по повышению самооценки».

Наконец терпение у меня иссякло.

– Разве он не замечательно рисует, Массимо? Мне его рисунки всегда очень нравятся.

По лицу Сандро скользнула застенчивая улыбка.

Массимо удивился, словно не совсем понимал, откуда мне знать. Мне хотелось съязвить: «Послушай, приятель, если бы ты поинтересовался у остальных, что хорошего они знают о твоем сыне, то первым делом тебе сказали бы, что он отличный художник».

– Да, конечно. – Лицо деверя дрогнуло, будто он вознамерился поговорить о чем-то куда более интересном. Вот же несправедливость: Массимо часто ходил с Нико смотреть соревнования племянницы, мог описать каждую хренову подробность победных гребков Франчески, но на достижениях собственного сына задерживался не более двух секунд.

Может, я потому лучше понимала Сандро, что бо́льшая часть окружающих считала мой бизнес по пошиву одежды маленьким веселым хобби, а не делом, которым я зарабатываю себе на жизнь. Буквально за день до этого Анна поинтересовалась, как продвигается мое «рукоделие», как будто я все это время с летним шарфом колупалась. Если