- Ваше величество, - взмолилась леди Икения, выразительно поглядывая на Аселина, - мой сын потрясен подобным варварством…

- О каком любовном пыле речь?! – возмутилась я, перебивая её стенания. – Он делает это назло! Да отпустите же меня, милорд!

- А вы проснулись, моя душистая роза, - промурлыкал граф, и не думая отпускать меня. – Это к лучшему. То стояли, как сонная ива, а теперь горите…

- Как сухая осина! – огрызнулась я. – Не желаю выходить за…

Рука графа с моей талии переместилась на мое плечо, скользнула по шее, нырнула под волосы и сжала мочку моего уха – легко, большим и указательным пальцами, но это нехитрое действие лишило меня возможности двигаться и говорить. Словно в одну секунду я и правда превратилась в дерево – безмолвное, недвижимое, только и способное, что наблюдать за происходящим.

- Аселин – человек высоких моральных качеств, - убеждала тем временем леди Икения королеву, -  к тому же вам известно, что мы зависим от милорда графа, и понятно, почему мой сын…

- Вашему сыну пора самому решать свою судьбу, дорогая моя, - произнесла её величество добродушно. – И если он решил, что для него важнее рента с земель Майсгрейвов, а не девушка – вы не вправе его принуждать. Мы же за добрую волю молодых, верно?

- Ваше величество!.. – едва не заплакала леди Икения.

Что касается меня, королева будто выборочно оглохла. Сначала она не слышала моих протестов, а теперь совершенно не обращала внимания, что я стою молчаливым столбом.

Обручальное кольцо было обнаружено, и Вирджиль Майсгрейв надел его мне на палец, продолжая сжимать мою мочку. Наверное, это очень забавно смотрелось со стороны – что невесту держат за ухо, как нашкодившего сорванца, но никто не улыбнулся и не поинтересовался, что происходит.

Словно всё разыгрывалось по сценарию, а я… я была зрителем, которого внезапно вытолкнули на сцену, объявив на главную роль, но не сказали, какую пьесу будут представлять, и позабыли предупредить, что суфлер сбежал.

- Мы за любовь и добрую волю, - подытожила королева, как в насмешку, и поторопила священника: – Служба начнется или нет?

Преподобный отец едва не уронил книгу, открывая ее на нужной странице, и забормотал молитвы. Леди Икения отступила с крайне угрюмым видом, Аселин вскинул подбородок, делая вид, что всё происходящее его не касается.

- Мы собрались, чтобы сочетать браком этого мужчину и эту женщину…

Я слушала те же самые молитвы, которые читались пять минут назад, только тогда они были для меня и Аселина, а теперь - для меня и графа. Дурной сон! Будто я оказалась в дурном сне! Хотя, после появления дедушки Джиля, моя жизнь и так превратилась в кошмар. Я не могла говорить, не могла двигаться, и слезы потекли по щекам, потому что ничего другого мне не оставалось. О какой доброй воле говорила королева, если меня выдавали замуж, как по диким обычаям древности? Сначала Аселин… Почему? Почему я с таким покорством отправилась под венец? Согласилась на эту спешку?.. Какое-то колдовство, чтобы лишить меня разума?..

Зато теперь я всё понимала, и все мои чувства были обострены до предела, но что толку? Я находилась во власти колдуна, и скоро должна была стать его собственностью. Потому что жена – это всегда собственность. Вроде рубашки, что захотел – надел, захотел – повесил в шкаф, и рубашка будет молчать, даже если ей не нравится висеть в шкафу или на владельце.

 - Вирджиль Самюэль Вилмар, - произнес священник, - согласен ли ты взять в жены Эмилию Валентайн и хранить и оберегать ее до конца дней своих, пока…

Я вздрогнула, услышав это.

Вирджиль Самюэль Вилмар? Самюэль?

Не знала, что у графа Майсгрейва тройное имя… И этот Самюэль…

- Согласен, - ласковый голос колдуна прозвучал для меня, как смертный приговор, - беру в жены Валентайн Эмилию и обещаю оберегать её и заботиться о ней, пока смерть не разлучит нас.

Обычная фраза, которую произносят все венчающиеся. Но меня она поразила в самое сердце. Пока смерть не разлучит… Смерть…

- Эмилия Валентайн, - обратился священник ко мне, - берешь ли ты в мужья…

Колдун держал меня за ухо. Чтобы подтвердить брачную клятву, он вынужден будет меня отпустить, и тогда я скажу… скажу совсем не то, что полагается говорить счастливой невесте у алтаря…

Вопрос был задан, но Вирджиль Майсгрейв продолжал сдавливать мою мочку, не позволяя пошевелиться или вымолвить хоть слово.

- Леди Валентайн? – робко позвал священник.

Как он думал, я собираюсь ему ответить?!

Священник промокнул рукавом вспотевший лоб и посмотрел по сторонам, ища помощи. Ведь невеста молчала. Проклятый колдун просто-напросто лишил меня возможности отказаться от этого брака! Ну что ж, зато и мое согласие не будет получено, а значит, венчание недействительно, и…

- Ну что же вы спрашиваете, - сказала королева укоризненно, и священник встрепенулся. – Вы же видели, преподобный отец, как эти двое целовались у всех на глазах. Какие еще нужны клятвы и подтверждения? Заканчивайте уже, нас ждет праздничный обед, а потом танцы до полуночи.

- Объявляю вас мужем и женой, - тут же закончил ритуал священник, - целуйте друг друга, счастья и благоденствия вашему дому!

Колдун развернул меня к себе лицом, и я подчинилась покорно, как кукла. То есть тело мое подчинилось, но душе это смирения не добавило. Совсем близко я увидела яркие зелёные глаза, но сейчас они смотрели совсем не насмешливо, как мне ожидалось. Колдун глядел на меня горько и немного устало, отбросив дурашливость. И это было странно и немного страшно. Хотя, что может быть страшнее, как в одночасье оказаться замужем за человеком, который сделал тебе столько гадостей, и преподнес очередную, опозорив даже в присутствии королевы?..

Если бы могла, я бы наговорила много чего, не подбирая выражений. Или влепила бы ему пощечину. Или укусила, в конце концов.

Но магия держала невидимыми оковами, а колдун наклонился, собираясь целоваться уже как муж.

Рука его коснулась меня незаметно и легко, смахивая слезинку с моей щеки, а потом губы его коснулись моих губ – точно так же легко, невесомо. На секунду он замер, затаив дыханье и опустив ресницы, но потом отстранился и повернулся к королеве, улыбаясь от уха до уха.

- Принимаю поздравления, ваше величество! Как вам моя супруга? – колдун продолжал паясничать, поворачивая меня влево-вправо, предлагая полюбоваться мной. - По-моему, она – образчик женской добродетели. Молода, молчалива и послушна.

- Рада за вас обоих, Майсгрейв, - сказала королева, пристально глядя то на него, то на меня, и ее добродушные слова не вязались с этим холодным взглядом. – А теперь веди свой образчик к столу. Гости ждут праздника, но даже не представляют, какой праздник нас всех ожидает.

Колдун разжал пальцы, освобождая моё ухо, и я глубоко вздохнула, обретая возможность двигаться и говорить.