— Он был беззащитен, — подтвердила она. — Первый же человек, который до него добрался, нашел его мертвым.

— Откуда вы знаете?

— Нао сбросил Миддлтона со стены замка, он ударился головой и погиб. Когда остальные подбежали к нему, он был уже мертв. Не забывайте, Миддлтон был жестоким. Уверена, он очень скверно обходился с Нао, изображая его хозяина. Нао попросил у меня разрешения убить его, и это был самый простой способ решить все проблемы. Местные жители в любом случае расправились бы с ним после того, как лишились воды и у викария, и в Неот-Хаусе.

— Но если он был мертв, как они могли гнаться за ним?

— Они гнались за Нао. Я объяснила ему ситуацию, и он сразу понял, что людям надо как-то разрядиться. Его брат служил камердинером у одного маркиза, увлекавшегося охотой на лисиц. Нао известно, что англичане любят охотиться.

— Значит, он вел их за собой, пока они не наткнулись на тело Миддлтона?

— Да, друг мой, и все выглядело так, словно тот покончил с собой, бросившись со стены.

— У вас очень своеобразные представления о морали, миссис Брэдли, особенно для особы вашего пола, — пробормотал Джонс.

Дождь собирался с самого утра. В потемневшем небе мрачно громоздились грозовые облака, и ближе к вечеру, когда на землю не упало еще ни капли, в маленькой церкви собралась огромная толпа. Позднее в тот же день миссис Брэдли попросила Джонса проводить ее в деревню. Она подвела его к дому, где он жил, и попросила постучать в дверь. Джонсу показалось, будто в доме никого нет. Однако он постучал снова, но с тем же результатом.

— Что дальше? — спросил он, обернувшись к миссис Брэдли.

— Давайте еще разок.

В доме царила темнота. Джонс опять громыхнул кулаком по двери. На сей раз она открылась.

— Входите, — хмуро буркнула миссис Пэшен. — Я уже целый час вас жду.

Подталкиваемый сзади, Джонс переступил через порог. Миссис Брэдли вошла за ним. Миссис Пэшен со свечой в руке проводила их в гостиную. Джонс огляделся в поисках сахара, но в комнате не было ни одного кусочка.

— Гроза близка, — обронила миссис Пэшен.

Действительно, яркая луна уже пропала в наползавших тучах. В наэлектризованном воздухе потрескивали искры. Внезапно над холмом одна за другой полыхнули две молнии, острым зигзагом воткнувшись в вершину Гутрум-Даун и ярко озарив комнату. На мгновение Джонс замер, вытаращив глаза на миссис Пэшен.

— Где Миддлтон? — крикнул он.

Женщина хихикнула:

— Хэнли Миддлтон уже в аду. Ваш японец сломал ему шею. Как там мой маленький Ричард? Как у него дела?

— С ним все в порядке, — ответил Джонс. — Вы сможете приезжать к нему на день рождения.

— Нет, — возразила миссис Пэшен, покачивая головой. — Я больше не буду стоять на его пути.

Ее слова потонули в оглушительном грохоте и треске. Ослепительная вспышка света превратила их лица в гипсовые маски, возвестив о новом, еще более сокрушительном ударе грома.

— Небо рушится на дом! — воскликнул Джонс.

— Да, да! — с неожиданной силой подхватила миссис Пэшен. — Это дьявол вырвался на волю! Он несется на семи ветрах! Но архангел Михаил низверг его на землю! Михаил — предводитель небесных воинств! Слава Всевышнему! Слава Господу небес!

Скоро воздух наполнился мощным гулом и свистом. Это был дождь — плотный, секущий, почти отвесный ливень. Закипев мутными потоками на запекшейся земле, насыщая долгожданной влагой травы и деревья, срывая плоды с согнувшихся ветвей и колотя тяжелыми каплями по лепесткам цветов, он с неистощимой силой обрушился на деревню, словно где-то наверху опрокинулось целое море и Ноев потоп снова хлынул на беззащитную долину, грозя поглотить в ней все живое.

Никто из них в жизни не видел такого дождя. Он напоминал ревущий водопад, низвергавшийся с неба с гневным торжеством; и они стояли, молча глядя на него, в благоговении перед этой разбушевавшейся стихией, явившей им чудо щедрой и неистовой милости Божьей.

1. КОНСТАНЦИЯ МИДДЛТОН. Состояние ее ума, вероятно, порадовало бы приверженцев гештальт-психологии. Фрейдисты усмотрели бы в нем симптомы комплекса неполноценности и, возможно, заторможенность в развитии, связанную с Эдиповым «извращением» (как это теперь предпочитает называть миссис Брэдли), но в общем и целом психологический тип, образчиком которого она является и по поводу которого современные школы проявляют столько утомительной многоречивости и неутомимой изобретательности, практически исчерпывающе описывается в терминах гештальта.

2. ХЭНЛИ МИДДЛТОН. Хэнли Миддлтон приезжал в Помпеи (см. Явление первое, Глава I), следуя своим болезненным садистским склонностям и большую часть времени провел в маленьком музее, созерцая останки погибших в катастрофе. Труп собаки доставил ему особенное удовольствие.

Вязы (см. Явление первое, Глава I) считаются деревьями, связанными с ведовством и магией.

Кукурузные початки, согласно ирландской магии, подобны телам людей. Вырыть их из земли Констанцию заставил атавистический инстинкт. Вряд ли она подозревала, что Хэнли собирается убить ее с помощью магического действа, заставив сгнить вместе с погребенной кукурузой.

Безумие Хэнли было возвратного типа, который представлен, в частности, в цикле Клоустона. Иначе говоря, Хэнли страдал от периодической меланхолии, за ней следовало острое помешательство, переходившее в периоды просветления, а потом снова в меланхолию. Ритмическое повторение трех этих периодов всегда нерегулярно и в случае Хэнли соответствовало третьему циклу Клоустона, как установила миссис Брэдли на основе имевшихся у нее скудных данных.

Два года меланхолии.

Три года обострения.

Один год просветления.

Есть явные свидетельства, что Хэнли вступил в период просветления сразу после убийства жены. Ловкая подмена своего трупа Пайком и то обстоятельство, что доктор Кревистер легко принял его за практикующего хирурга, хотя и не являются твердыми доказательствами временного здравомыслия Хэнли, но по крайней мере указывают на тогдашнее состояние его ума.

3. ПИВО. Не только жители Саксон-Уолл, но и Джонс, неплохо разбиравшийся в таких вопросах, засвидетельствовали факт, что пиво в трактире «Долговязый парень» при Корбеттах было отменного качества.

4. КОЗЛЫ. Второй козел (см. Явление второе, Главы 2, 15, 22), так и не идентифицированный в книге, на самом деле являлся собственностью Бердси, которого сестры Харпер и Фиби взяли, как он считал, для разведения потомства.

5. ХЭЛЛЕМ. Настоящий викарий Саксон-Уолл, хотя и интересовался крикетом, был страстным игроком в гольф. Заметим, кстати, что позднее, уже вернувшись в Лондон, Джонс сообщил миссис Джонс, что Хэллем оказался «мастером выбивать застрявшие мячи и вообще пламенным поборником этой игры, изобретенной и усовершенствованной в тех местах, где в силу разных исторических и топографических причин было практически невозможно играть в команде и соблюдать спортивный дух».