Вера выпила чаю и даже заставила себя съесть бутерброд ссыром. Ромка так умильно смотрел на сыр, что пришлось отрезать ему солидныйкусок.

— Ты — свет моих очей; — ласково сказала емуВера, — что бы я без тебя делала.

Раздались два коротких звонка в дверь — это РозалияЯковлевна разработала секретную систему, чтобы Вера не боялась открывать. Вератолько посмеивалась — ей-то было все равно, потому что за свою жизнь она небоялась, а красть у нее абсолютно нечего, даже бабушкины серебряные ложки иколечко с зеленым камушком лежат в ломбарде. Однако сейчас Вера что-тозамешкалась. На миг, на один только миг ей показалось, что за дверью стоитОлег, и сейчас снова нужно будет слушать его гадости и отвечать самой в том жедухе.

Звонки повторились, и Ромка на этот раз не залаял, хотя неслишком привечал Розалию Яковлевну. Вера взяла себя в руки и потащиласьоткрывать.

Она растворила дверь, не спрашивая, кто, и не подумала дажезапахнуть халат.

На пороге стоял плотный мужчина лет сорока.

— Здравствуйте, — сказал он глухо и без улыбки.

— А вы кто? — ошеломленно спросила Вера.

Отчего-то она сразу поняла, что мужчина не ошибся случайнодверью и не собирается агитировать Веру идти на очередные выборы вмуниципальный совет. У агитаторов не бывает глаз цвета горького шоколада,твердого рисунка губ и такого загара. Мужчина был не слишком высок ростом и далеконе худой, но без намека на жир.

«Среднего роста, плечистый и крепкий, Ходит он в белойфутболке и кепке…» вспомнила Вера детские стихи, что читала ей бабушка.

У этого мужчины не было ни футболки, ни кепки. На нем быликоричневые вельветовые джинсы и более темный свитер. Вера совершенно не к местувспомнила, как Надежда Николаевна ругала ее за коричневую куртку и приводиладаже всем известный анекдот — что некто придет в гости в коричневом, сядет вуглу и испортит остальным весь праздник… Видела бы она этого типа в коричневом,усмехнулась про себя Вера, попробовала бы рассказывать свои анекдоты в егоприсутствии.

Мужчине его одежда явно шла. Рукава свитера были немногозакатаны, видны загорелые мускулистые руки. Все эти наблюдения Вера сделала заочень короткое время, которое понадобилось пришедшему мужчине, чтобы войти вприхожую, а соседке Розалии Яковлевне — чтобы втиснуться за ним.

— Веруша! — заговорила она преувеличенногромко. — Этот человек пришел насчет собаки.

Он во дворах расспрашивал, ему и сказали, что ты Ромкувзяла. А тут как раз я иду, его с собой пригласила, потому что ты-то ведьнезнакомому человеку не откроешь…

— Что значит — насчет собаки? — не своим, сиплымголосом спросила Вера.

Ей захотелось придушить старую грымзу Розалию Яковлевну зато, что распустила язык и притащила этого типа к ней. Но в глубине души онапонимала, что ничего не поможет, что этот наглый мужик с глазами цвета горькогошоколада отнимет у нее Ромку.

Мужчина внимательно оглядел Веру, потом повернулся ксоседке, пробормотал слова благодарности и выразительно, поглядел на дверь.

Розалия поглядела на него не менее выразительно и далапонять, что не собирается никуда уходить. Мужчина нахмурился, но в это время изкухни раздался не лай, а самый настоящий визг.

Так визжат только совсем маленькие щенки. Вера закрыла дверькухни, и теперь Ромка безуспешно пытался выбраться. Он царапал лапами дверь илаял не своим тонким голосом.

У мужчины дрогнуло лицо, он сделал шаг в сторону кухни, нотут дверь распахнулась, и Ромка вывалился в прихожую. Увидев мужчину, он хотелпрыгнуть к нему, но лапа подвела, и пес завалился на пол. Он не стал тратитьвремя на то, чтобы встать, а пополз к своему хозяину, к своему обожаемомусуществу, глядя на него снизу вверх, как на бога, и тоненько поскуливая отсчастья.

Розалия Яковлевна ахнула и наконец сообразила, что ееприсутствие тут лишнее. Она тихонько вышла, закрыв за собой дверь.

— Ромка! — мужчина поднял пса на руки и прижал кгруди. — Ромка, дружище!

Ромка лизнул его в щеку, потом закрыл глаза и затих. Вераосознала вдруг, что стоит перед незнакомым мужчиной в старом бабушкином халатеи шлепанцах, что на лице у нее нет никакой косметики, а волосы стянуты жуткойаптечной резинкой. Но стыд заглушил приступ бешенства. По какому праву этот типсобирается отобрать у нее собаку? Вера спасла Ромке жизнь, а где был этотсногсшибательный мужчина, когда его пса покалечил злобный бультерьер? И не онли выбросил его во двор умирать?

— Отпустите собаку, — громко приказалаВера, — что вы себе позволяете? Врываетесь в чужой дом, ведете себябесцеремонно. Мы вас не звали!

— Вы сами меня впустили, — возразилмужчина, — и потом, Ромка меня признал. Послушайте, давайте спокойнопоговорим!

Вера хотела сказать, что им не о чем разговаривать, но ееостановили умоляющие глаза пса.

Ромка осторожно сполз на пол и поковылял в комнату, причемвыбрал не бабушкину, а другую, где раньше ночевал Олег и где был относительныйпорядок. Вера опустилась в кресло, мужчина устроился на диване. Ромка заметалсяпо комнате, ему хотелось одновременно сидеть возле двух своих обожаемых людей,но они сердито глядели из двух противоположных углов, так что пришлось собакевыбрать нечто среднее. Он сел на ковер ровно посредине между креслом и диваном.

— Меня зовут Андрей Рудин, — представился гость, иВера мысленно вздохнула — снова преследуют ее образы героев романовдевятнадцатого века! Впрочем, на своего тезку, тургеневского героя, этот Рудинбыл совершенно не похож.

— Что вы от меня хотите? — заговорила Вера. —Где вы были, когда ваша собака умирала на детской площадке? Отчего вы незащитили ее от бультерьера? И отчего вы выгнали Ромку из дому, больного ибеззащитного?

— Я принимаю ваши упреки, — он склонилголову, — но дело в том, что меня не было в городе, даже в стране.Пришлось срочно уехать в командировку на месяц. Ромку я отдал своей жене, я былв полной уверенности, что с ним ничего не случится…

— Как же вы с такой скотиной живете? — невыдержала Вера. — Это же уму непостижимо выгнать из дома больную собаку.

— Я не живу, — Андрей наклонил голову и сжал зубы,так что по скулам заходили желваки, — это бывшая жена, но у нас хорошиеотношения.

Были, — добавил он, взглянув на Ромку.

— Вы заберете его? — Вера почувствовала, как голосее предательски дрогнул. — А как же я?

— Но послушайте, — он встал с места и подошелближе, — я вам безумно благодарен! Ромка это самая моя родная душа. У менядостраивается дом за городом, участок большой, Ромке там будет хорошо, онбыстро поправится. А вы…

— А я даже не могу вывести его на прогулку, это выхотели сказать? — Вера резко вскочила с кресла, закашлялась и схватиласьза левый бок.