Зеленая змея, которая вызвала такой бурный восторг Короля, свернулась в контейнере, словно хотела спрятаться. Однако радости Короля по поводу отличного здоровья змеи никто из присутствующих разделить не смог. И даже не пытался.

— Оно ядовитое? — Аня с опаской кивнула в сторону контейнера. — Зеленая какая…

— Чрезвычайно ядовит. — Король влюбленно смотрит на змею. — Яд более смертоносный, чем яд кобры, при укусе мгновенная смерть. Но тот, кто принес его сюда, в змеях не разбирается совершенно. Да, змея очень ядовита, но совершенно не агрессивна. Это не черная мамба, которая не просто нападает первой, но способна преследовать любого, кто вторгся на ее территорию, и преследовать довольно долго. Или, допустим, австралийская змея тайпан. Не только считается самой ядовитой змеей в мире, но и нападает часто первой. Такой у него скверный нрав.

— А вот это… — нерешительно интересуется Никита.

— Наш зеленый приятель африканский бумсланг кусает в самом крайнем случае, когда совсем уж не может избежать этого, — спешит успокоить его Король. — Например, если вы на него случайно наступили или как-то еще поставили в ситуацию, из которой он не видит разумного выхода. Тогда, конечно, тяпнет, все честь честью, как тут не тяпнуть при таких условиях. А в большинстве случаев эта змея избегает прямого столкновения с человеком, она пуглива и всегда старается уползти, спрятаться. Даром что взрослая особь порой достигает длины трех метров.

— Три метра! — ахает Анна.

— Да, этот еще детеныш, но ядовит как положено. Если бы он укусил, то пиши пропало. Но что-то напугало его, и он решил не нападать, а просто спрятался. В корзине для бумаг сидел, бедолага! И здесь холодно ему, как бы не заболел. Ладно, ребята, мы потопали, парня надо устроить и покормить. Видите, стресс у него, а это никуда не годится. Володя, давай-ка укутаем контейнер, как бы не простудить нам рептилию…

И они ушли — бравые парни из службы по отлову животных. И Никите совершенно ясно, что судьба змеи интересует Короля и его подчиненных гораздо больше, чем его, Никиты, судьба. И, возможно, по-своему они правы.

— Интересное замечание! — Семенов перевел дух и снова превратился в стопроцентного полицейского. — Тот, кто принес змею, не знал ее повадок. Обычную гадюку раздобыть-то сейчас негде, они все в спячку давно впали. Так что этого точно купили на черном рынке. Видимо, сказали: давай поядовитее, им и выдали этого… бушмена…

— Бумсланга африканского. — Виктор фыркнул. — Бушмены — это вроде как маленькие негры такие.

— Ну, бумсланга. Африканского, ага. А то, что он не набросится сразу на первого попавшегося человека, того и не знали. Что могло его напугать только…

— Я дверь открыла, свет из коридора. — Аня забрала из рук Виктора пустую бутылку, которую он не знал куда определить. — Я пошла одеваться и задержалась в раздевалке, не могла шкафчик открыть, замок вдруг заклинило. Пока открыла, пока оделась, подхожу к двери, смотрю — темно. Я дверь толкнула, и свет из коридора. Змею-то я не видела, конечно. А ее, видимо, свет напугал.

— Понятно. — Виктор повернулся к Важинскому. — Давай записи отсмотрим.

— Да я уж посмотрел. — Важинский протянул Виктору планшет. — Вот, готовый портрет.

С монитора на Виктора смотрит племянница его жены, Арина.

У Виктора сжались кулаки. Безмозглая девка каким-то невероятным образом проникла в магазин и отколола такой номер.

— Покушение на убийство. — Виктор представил, как запихнет малолетнюю идиотку в «обезьянник» с бомжихами, и эта картина согрела его сердце. — Эту барышню я отлично знаю, и посадить ее мне доставит огромное удовольствие. Это двоюродная племянница моей жены. Гадкая девка — злобная и тупая, как сапог. Ну, насидится теперь, я…

— Послушайте, Виктор, — Никита тронул полицейского за плечо. — Ничего же не случилось, не надо ее сажать. Бога ради, ей же лет семнадцать?

— Девятнадцать. — Виктор ухмыльнулся. — Я из нее душу выну, вот увидишь. Я… Никита, дай-ка свой телефон, мне позвонить надо, а деньги, как на грех, закончились.

Никита протянул Виктору телефон. Когда он думает о зеленой змее, притаившейся в корзине для бумаг, то понимает, что корзину придется вынести, потому что всякий раз, протягивая руку, чтобы выбросить ненужные бумажки, он будет представлять там эту проклятую змею и ему будет казаться, что она до сих пор там. Или она вообще была не одна, и одну-то поймали, а вторая до сих пор сидит в кабинете, затаилась и ждет.

Но он понимает и то, что ни одна живая душа не должна узнать об этих его страхах.

Виктор вернул ему сотовый, и Никита машинально спрятал его в карман. Нужно ехать к матери в больницу, а потом домой. После пережитого ему очень хочется спать.

— Езжай домой, Никита. — Виктор уже несколько минут наблюдает, как Никита делает вид, что ничего особенного не случилось. — А мы поедем в управление, дел полно.

«Вот умеет человек сохранять невозмутимый вид. — Виктор почти с завистью смотрит на Никиту. — Ведь испугался он до смерти, а поди ж ты! Как будто ничего не случилось, говорит, улыбается… Надо попробовать так когда-нибудь».

Зазвонил сотовый, и Виктор с надеждой взглянул на номер, но звонила не Раиса, номер незнакомый.

Виктор не любил звонков с незнакомых номеров, но при его работе отвечать на такие звонки все равно приходилось.

Что хотел сказать незнакомец, Виктор понял далеко не сразу. Просто не хотел этого слышать и понимать. Даже вытянул руку с телефоном, словно это ядовитая змея, невесть как оказавшаяся в руке. Но незнакомец был настойчив и требовал немедленно прибыть в управление.

— Я все понял, сейчас буду.

Семенов понял, что случилось что-то очень скверное. Он никогда не видел Виктора Васильева в таком состоянии, и у него только один раз было такое лицо — когда его друга и напарника Дэна Реутова почти убил залетный убийца.

Но сейчас Реутов далеко, увез свою знаменитую жену куда-то в теплые страны, а стало быть…

— Кто?

— Михалыча убили.

Семенов слышит слова, но смысл их его сознание отторгает. Бережного он знал столько, сколько работал в полиции, а это без малого двенадцать лет. И он еще зеленым салагой затвердил накрепко, что Бережной — человек справедливый, честный и абсолютно профессиональный. Все уважительно и по-доброму звали начальника Михалычем, и все знали, что к нему можно было прийти в любом затруднительном случае, и он всегда помогал — если не делом, то хорошим советом. Дверь его кабинета была всегда открыта как для старых следаков, так и для неопытных оперов.

И теперь Виктор говорит, что его убили.

Михалыч не мог умереть, это какая-то ошибка. Он только жить начал — женился, дочку завел, он был счастлив, и они все радовались за него. И он, занимая высокую должность, создал их команду, которая распутывала самые, казалось бы, безнадежные дела, в которых непонятно было, за что и взяться. И Семенов был страшно горд, что состоит в этой команде, хотя знал, что другие полицейские косятся на них и болтают за спиной разное. Но работа была настоящая. И Семенов понимал, что шанс поработать с таким человеком, как Бережной, перенять его опыт, выпадает, может, раз в жизни.