Я киваю ей в плечо.

– Я так и думала, – говорит она. – Но послушай, он милый парень. Просто плейбой, вот и все.

Мысль о том, что Уильям воспользовался мной как доступной туристкой, заставляет мои эмоции качнуться в обратную сторону. Я начинаю тихо плакать.

– О нет, только не это. – Джен отстраняет меня от своего плеча и хватает за локти обеими руками. – Смотри на меня. Кэйтлин, смотри на меня! Слушай внимательно. Ты не должна проливать слезы по Уильяму-бабнику, слышишь?

– Но, наверно, это должно было быть чем-то особенным? С кем-то, кто в конце концов сможет полюбить меня? А это мой первый парень после Гарри, и он чужой человек.

– Что ты чувствовала вчера вечером?

Я вспоминаю ощущение песка под спиной, мерцающие звезды надо мной, Уильяма, дышащего мне в ухо. Как я понимала, что пьяна, и знала, что на следующий день могу пожалеть о происходящем, и чувство вины исказит мои намерения и воспоминания, но в тот момент это казалось правильным.

– Как будто это что-то, что мне необходимо сделать.

– Именно так. Секс – это сложно, любовь – тем более, ты не можешь осуждать свои действия, иногда нужно просто принять их как должное. И – самое главное – ты никому не причинила вреда. Повторяй за мной. «Я никому не причинила вреда»!

– Я никому не причинила вреда! – Мне почти хочется прокричать это в голубые небеса, разрушить этот идеально-открыточный пейзаж своим голосом. Я представляю, как раскалывается синее небо, валятся пальмы, а спокойное море извергается бурными волнами.

– Молодец, моя девочка. – Джен похлопывает меня по спине. – Я сейчас оставлю тебя, увидимся позже за обедом. Я хочу, чтобы ты помнила: то, что ты ощущаешь, – это нормально. Ты не должна казнить себя за свои чувства.

Я ложусь спиной на песок, стараясь, чтобы эти слова дошли до меня. Я желаю впитать их кожей, как лосьон для загара. Мне очень хочется их по-настоящему прочувствовать. Чтобы быть способной действовать в соответствии с ними. Но вместо этого я проваливаюсь в сон.

Я нахожу Верити за нашим обычным столом для завтрака, который она целиком заставила тарелками с фруктами, тостами, кексами и даже макаронами со сладкой кукурузой, давно остывшими.

– Они собирались закрывать кухню, – сообщает она, указывая на мини-буфет, который собрала перед собой. – Я не знала, что ты захочешь.

Я беру пару твердых холодных тостов и начинаю намазывать на них малиновый джем.

– Можешь представить, что сегодня нам уже возвращаться к своим пустым холодильникам? – спрашиваю я, глядя на часы. Скоростной катер, который отвезет нас обратно в аэропорт, должен прибыть к четырем часам дня, чтобы мы успели на ночной рейс домой.

Верити протестующе выставляет перед собой ладонь.

– Не надо мне напоминать! – восклицает она. – Я счастлива жить в отрицании. – Она откладывает книгу, прошелестев страницами, и с наслаждением прикладывается к бокалу с напитком цвета клевера. Затем показывает на него пальцем: – В состав входит ром! – Она смеется: «гу-гу-гу». – Видимо, это последний раз перед долгим перерывом, когда можно позволить себе выпить за завтраком.

– Хорошая идея. – Я подаю знак официанту, указывая на ее напиток. – Еще два таких, пожалуйста! – говорю я, когда он подходит и доливает нам немного шипучки в бокалы. Официант смотрит на нас обеих, выразительно приподняв бровь.

– Конечно, – отвечает он и неторопливо удаляется.

– Это что мы тут бровки хмурим? – шепчет Верити. – Он нас осуждает? – Она снова гугукает. – Меня не волнует, я в восторге от себя! По-любому! – Она нетерпеливо потирает руки, сияя от предвкушения: – Мне нужно выпить, и я хочу поскорее услышать о вчерашнем вечере… – Она понижает голос: – С Уильямом!

Я улыбаюсь. Озорное выражение на ее лице возвращает меня к тому времени, когда мы жили вместе. Всякий раз, когда я приводила домой парня и она не знала, кто это, – она вытаскивала в коридор свое кресло-мешок и устраивалась там с пуховым одеялом и кипой «желтых» журнальчиков. Когда парень пытался тихонько выбраться с ботинками в руках, то натыкался на нее – помахивающую ему рукой и хрустящую уксусными чипсами из пакетика. Потом она ныряла ко мне в комнату и расспрашивала обо всех подробностях.

– Ну, мы с ним переспали, – признаюсь я, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что никого из его начальства нет поблизости.

– Это и ежу понятно! – говорит подруга. – Ты не могла оказаться рядом с таким мужчиной и не переспать с ним. Боже, он великолепен!

– Кажется, ты упомянула, что он не в твоем вкусе, – замечаю я.

– Он и не в моем! – защищается Верити. – Мне нравятся мужчины с татуировками. Но все же… – Она восхищенно присвистывает. – Расскажи скорее, как он тебе?

– Хорош. – Я краснею.

– Ты же знаешь, что я хочу большего! Расскажи мне про его член! – выпаливает она, как раз когда официант с размаху ставит на стол наши напитки. Он громко цокает языком, услышав это.

– Теперь он точно нас осуждает! – шепчу я, ожидая, пока он уйдет из зоны слышимости. – И я не расскажу тебе про его член!

Верити выпячивает нижнюю губу:

– Ну хорошо, зануда. Что ты можешь мне рассказать?

Я замолкаю, вспоминая губы Уильяма на своей шее, как он покрывал поцелуями все мое тело сверху донизу, а я смотрела в ночное небо.

– Это было на пляже, на острове персонала.

– Жаркая страсть на берегу, – кивает она одобрительно.

– И он был… – Я осекаюсь. Другим, вот что я хотела сказать. Совсем не таким, как Гарри. – Нежным, добрым, м-м… внимательным.

Я вдруг осознаю, что говорить об этом намного труднее, чем прежде. Верити обычно расспрашивала о теле моего любовника, о его движениях, а я хихикала и подробно рассказывала, пока она не говорила: «Перебор, прекрати немедленно!» А затем мы заказывали пиццу и сплетничали об остальном, что произошло в тот вечер. И меня осеняет: все те мужчины были лишь тропинкой к любви всей моей жизни, и не имеет значения, почему я с ними рассталась – был ли секс плохим или они оказывались полными придурками. Как я всегда себе говорила – я училась на своих ошибках, и они привели к тому, что я встретила правильного человека. А теперь Уильям – первый мужчина на новом пути. Пути прочь от Гарри.

– Ну и ты… испытала? – Подруга делает очередной долгий глоток из своего бокала. Он почти опустел. Я стараюсь не отставать, отпивая добрые несколько дюймов из своего, а затем беру с тарелки кусочек аккуратно нарезанного киви и задумчиво жую.

– Ну же! Эта пауза меня убивает! – стонет Верити, и я с улыбкой киваю, а она вскидывает руки вверх и восторженно аплодирует. Пара за соседним столиком смотрит на нас и улыбается.

– Браво, Уильям! – восклицает она. – Я хочу сказать, что и ожидала этого от него, ты же знаешь мою особенность…