В ужасе я раскрыла рот.

– Не меньше двух?

В тех кругах, где обычно вращалась моя семья, иметь больше двоих детей считалось чем-то сомнительным.

– Ага. У Уолтера, старшего, пятеро: три дочери и два сына, – Джулиан пожал плечами. – Что тут скажешь? Детей в нашей семье любят… или предки просто не научились предохраняться. Кто ж их разберет?

– Главное – ты сам знаешь, как работает контрацепция. Представь, у тебя внезапно объявится сын или дочь, как в дрянных киношках, – рассмеялась я, но Джулиана моя хохма не повеселила: он едва заметно улыбнулся. Я закашлялась. – Ну в любом случае ты справился просто превосходно. Если с архитектурой не сложится – откроешь детский сад. Их сейчас так мало.

Вот теперь Джулиан улыбнулся по-настоящему.

– Включу эту идею в список в качестве плана В.

– А есть план Б?

– Да: заведу Лоуренсу аккаунт в «Инстаграме» и буду зарабатывать на его популярности.

– И то верно. Какой разумный карьерный путь.

– А что, нет? Одно плохо: на всех снимках кот выглядит так, будто я пытался сфотографировать черную дыру. – Отыскав телефон, Джулиан придвинулся поближе ко мне, чтобы показать фотографии Лоуренса.

Лоуренсу до популярности в «Инстаграме» как до луны пешком. Котенок смотрел куда угодно, но только не в камеру, к тому же снимки оказались нечеткими: Джулиан пытался фотографировать питомца, когда тот двигался. Порой на снимках с котиком мелькали Аури и Кэсси, что напомнило мне об их свидании. Интересно, как они там? Неизбежно мне пришла на ум другая вещь.

– Ты идешь на день рождения Кэсси? – поинтересовалась я, оторвав взгляд от экрана.

Он тоже поднял голову, и неожиданно мы оказались очень близко друг к другу. Но ни один не отодвинулся. Джулиан скользил взглядом по моему лицу, пересчитывая веснушки.

– Пока думаю. А ты пойдешь?

Теперь лучше не обращать внимания, что по всему телу разливается приятное тепло. Как один-единственный человек может вызывать такие чувства? А началось-то все с шутки о нижнем белье.

– Да, почему бы и нет. Если… вдруг ты хочешь, можем пойти вместе, – промямлила я, заикаясь, как подросток на первом свидании.

– Конечно, давай.

Сердечко подскочило аж до горла.

– Тебе понадобится костюм.

– Не волнуйся, что-нибудь да раздобуду.

Его ответ прозвучал так притягательно – с чего бы это? Может, у нас будет как у Горвина и Майлин. Тайный роман. Да еще и за городом, в лесу, вдали от привычной действительности и секретов, которые Джулиан хранил от меня как зеницу ока.

Ненавижу правоведение всеми фибрами души, и даже сидевший рядом Джулиан не облегчал моего печального положения. Условившись вместе отправиться на праздник Кэсси, мы решили купить ей общий подарок, а потом я предложила обновить приставку. Но Джулиан заставил меня учиться: приближались экзамены как-никак. Правда на его стороне, но от этого я не стала больше любить юриспруденцию, да и настроя нисколько не прибавилось – последнее время его и так кот наплакал.

В начале года я справлялась, только подгоняя себя верой в то, что стараюсь ради семьи и Эдриана. К тому же я унаследую фирму, а значит, буду сама себе начальницей и смогу распределять задачи по своему усмотрению – эта мысль тоже успокаивала. Но теперь я все глубже погружалась в сомнения. После каждой прочтенной главы я вспоминала Хопкинса, занятие у него и то отрадное чувство, когда карандаш, ведомый моей волей, пустился в пляс по бумаге. Вот бы закончить портрет Мари. Да и новым техникам в рисовании не помешало бы поучиться. Хотелось еще набросать свежих идей для «Леди из ночных кошмаров». Я хочу рассказать ее историю. Хочу… слишком много всего. И стоял на моем пути только один человек – я.

И зачем только мне понадобилось саботировать собственное счастье? Мне казалось, я ничего не заслуживаю без Эдриана. И представить страшно, что ему пришлось пережить за это время. Как сложно ему, изгнанному родителями, искать свое место в этом чужом мире. Мы же выросли в золотой клетке – я и сама поняла это, только сбежав из нее. Изнутри она казалась просторной и блестящей, а прутья решетки я увидела только снаружи. Хочу ли я всю жизнь прожить, считаясь с мнением людей, которые спят и видят, как вернуть меня в клетку?

Захлопнув учебник, содержание которого показалось мне бессмысленным, как никогда прежде, я обратила все внимание на Джулиана. В отличие от меня, он с головой ушел в изучение дидактических пособий. На одном колене трудяга удерживал учебник, на другом – блокнот. Взгляд намертво прикован к открытой странице. Глубоко задумавшись, Джулиан грыз карандаш – следы зубов уже покрыли весь кончик. Джулиан даже не заметил, что я пялюсь на него. Следовало бы, наверное, отвернуться, но от этого парня просто невозможно было оторвать глаз.

Он заворожил меня. Так и тянуло взяться за бумагу и карандаш, чтобы запечатлеть Джулиана, но в глубине души я знала – никогда не буду довольна таким рисунком. Невозможно передать на бумаге все то, что я видела в этом человеке, как и мои чувства к нему. Я могу изобразить изящно изогнутую линию подбородка, оттененного щетиной, кончик носа, который напрашивался на поцелуй, губы – в задумчивости Джулиан сжимал их в тоненькую черточку, как будто ему предстояло решать величайшие проблемы человечества. Но Джулиан больше, чем эти черты. Чем дольше я наблюдала за ним, тем больше замечала мелочей, которые прежде ускользали от моего внимания. На шее, у самой линии волос, я заметила три родинки: они образовывали почти идеальный треугольник. На виске притаился седой волосок. В мочке уха виднелась крошечная дырочка, значит, когда-то он носил серьги. Я припомнила тот разговор в крепости – одну из первых настоящих бесед между нами. Тогда он утверждал, что вполне обойдется без боли, которую причиняют проколы. Видимо, эта позиция никак не помешала ему попробовать. Не соображая, что творю, я протянула руку и коснулась мочки уха. Провела пальцем по шраму, но он не прощупывался.

Собранность Джулиана рухнула, как карточный домик.

– В чем дело? – спросил он.

– Не знаю, – призналась я, растирая его мочку большим и указательным пальцами. Кажется, Джулиану понравилось. Прикрыв глаза, он с наслаждением расслабился. – Когда ты пробил дырочки в ушах?

– Очень и очень давно.

– А зачем ты сережку вытащил?

– Она не подошла, – вяло пробормотал Джулиан, откинувшись на спинку дивана. Надавливая сильнее, я массировала уже ухо целиком. Джулиан мурлыкнул почти как Лоуренс. – Так приятно. Если с рисованием не сложится, открывай массажный салон. Вот тебе план Б.

Ну разве не мило? Он считал искусство моим планом А и даже не брал в расчет, что я вообще-то и адвокатом могу стать. Пододвинувшись ближе, я погладила его по голове. Джулиан тихонько вздохнул, и во мне разыгралось любопытство: что же он будет делать, если я возьму и ни с того ни с сего чмокну его в шею? Вздохнет так же или опять замурлыкает? Медленно я наклонилась, но услыхала не сладострастное урчание, а громкий всхлип, за которым последовал еще более громкий вой.