– Одолжить? – Кэтрин поперхнулась.

– Томас утверждал, что обязательно вернет их. Но когда я принес им часы, они расхохотались, а Линноус спрятал часы в свой карман и отказался их отдавать. – Нижняя губа Джареда задрожала. – К тому же они заявили, что если я кому-нибудь пожалуюсь, то все они поклянутся, что видели часы в моих руках.

– А где в это время находился твой учитель, мистер Леонард?

Джаред дернул плечом.

– Он и компаньонка леди Уинстон…

Кэтрин задыхалась от волнения, а ее ум метался в поисках хоть какого-нибудь решения. Внезапно девушка поняла, как сильно она напугана.

– Директор Данн… – крупная слеза сползла по грязной щеке Джареда. – Не могу поверить, что он умер. Он был для меня отцом… больше чем… – Он затрясся от рыданий.

Обняв брата, Кэтрин дала ему выплакаться. Что же им теперь делать?

Где они достанут почти тридцать фунтов? И как быть с украденными часами? Кэтрин прикусила губу и вздрогнула от боли. Раз Джаред сбежал, то подозрения падут на него, а честному слову нищего сироты никто не поверит. Они попали в капкан.

– Его ободрали как липку, – подвел итог Маркус. – Это достаточно распространенное плутовство.

– Не могу понять, почему он проявил такое легкомыслие! – вскричала Кэтрин, меряя гостиную шагами. Щеки Кэтрин горели, а розовые губы вытянулись в тонкую, как ниточка, линию. Маркус отчетливо различал в ее серых глазах отблески бушующей бури. Он вспомнил, что один раз она уже напомнила ему ожившее воплощение Справедливости. Впрочем, теперь он не мог воспринимать Кэтрин столь официально, поскольку узнал ее гораздо ближе. Сейчас она больше походила на богиню бури, готовую метать молнии и поражать ими врагов, чтобы спасти тех, кого она любит. Похоже, ее преданность была такой же страстной, как и любовь.

– Я готова убить этих хищников, – Кэтрин сжала кулаки. – Швырнуть двадцать девять фунтов семнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов им в лицо, а после этого показать, чего они заслуживают на самом деле.

Внезапно Маркусу вспомнилось, как Кэт ударила его в пах, когда он подстерег ее в коридоре приюта. Нет, Кэтрин – отнюдь не котенок, она львица, которая без колебаний бросится в атаку, если опасность грозит тем, кто ей дорог. Маркус не сомневался, что в случае необходимости она поможет и ему. Эта мысль доставляла удовольствие.

– А ты что думаешь, Маркус?

Он встряхнулся, возвращаясь к насущным проблемам.

– Если бы Джаред не сбежал… – он потер подбородок. – Но теперь они, конечно, считают это прямым доказательством его виновности.

– И о чем он только думал? – воскликнула Кэтрин. – Правда, скорее всего, он совсем не думал. Он просто-напросто не хотел отставать от приятелей…

– Ему всего четырнадцать лет, Кэт. Это обычное поведение для мальчишки его возраста. Едва ли он мог заподозрить обман. К тому же эти подонки старше его и куда искушеннее в игре.

Кэтрин разъяренно уставилась на него, уперев руки в бока. Она была великолепна!

– А ты сам попался бы в четырнадцать лет на такую удочку?

Заставив себя отвлечься от этого соблазнительного зрелища, Маркус честно ответил:

– Не знаю. Кажется, я смотрел на мир скептичнее. Но это вовсе не значит, что в соответствующих обстоятельствах я бы не оказался такой же жертвой, как и Джаред.

Кэтрин в отчаянии бросилась на диван.

– Я не знаю, как мне быть, Маркус. У меня нет денег, чтобы заплатить мошенникам, да они этого и не заслуживают. А вернуть сэру Джону Уинстону часы я просто не в состоянии. Одному Богу ведомо, что сейчас творится в Рэйгейте! В любой момент за Джаредом может явиться полицейский.

– Интересно, когда ты в последний раз обращалась к кому-нибудь за помощью, Кэтрин? – ласково проговорил Маркус.

Он сел рядом и накрыл ее маленькие руки своими ладонями.

Напряжение, охватившее Кэтрин, сквозило в ее неестественно прямой осанке и судорожных движениях пальцев.

– Я… вовсе не прошу брать меня на поруки, Маркус…

– Но в беду попала не ты, а Джаред, – поправил он.

Кэтрин покачала головой.

– Джаред – это вся моя семья. И если с ним что-нибудь случится… – Она нахмурилась, глядя в пол. – Джаред – все, что у меня есть.

Что ж, похоже, она не считала Маркуса близким человеком. И это почему-то его огорчало. Что за бред? Они ведь ничем друг другу не обязаны, и такое положение его вполне устраивает. Разве не так? «Нужно быть честным хотя бы с самим собой», – напомнил себе Маркус. Если удастся исполнить все задуманное, то вскоре он отплывет на Пиренейский полуостров. Однако эта радужная перспектива почему-то не доставила ему обычного удовлетворения, и Маркус поспешил отбросить эти неприятные мысли.

– Не волнуйся, я разыщу этого Томаса Уинстона, похоже, он их главарь, и Линноус вернет часы, – заявил Маркус. – Мне кажется, что после небольшой беседы со мной эти джентльмены забудут обо всех своих притязаниях.

– Но это не твоя проблема, Маркус…

– Да, это проблема Джареда, но зачем тогда существуют друзья? – Упоминание об их дружбе внезапно показалось ему… несколько двусмысленным. – Будем откровенны, Кэт. Мы с тобой – не просто друзья. И я готов пойти ради тебя на многое. Тем более, – Маркус улыбнулся, – это по пути. Я все равно возвращаюсь в Лондон.

Кэтрин прижала руку к сердцу.

– Ты возвращаешься в Лондон?

Отпустив ее руку, Маркус отошел к окну. В небе клубились свинцовые тучи. Воздух был насыщен влагой. В отдалении слышались раскаты грома.

– Мне необходимо уехать прямо сегодня, и я зашел с тобой попрощаться.

Кэтрин показалось, что ей в спину всадили нож. Она с таким облегчением поделилась своими бедами с Маркусом, ей так нужно было его сочувствие, а он был так добр, что даже предложил свою помощь. Но вот теперь ее бросают.

– Ты уезжаешь?

– Сегодня лорд Ренфру отправляется в Дувр. Мыс Тамом проследим за ним и попытаемся разом покончить со всеми тайнами.

Тяжело вздохнув, Кэтрин попыталась скрыть тревогу.

– Только вы с Тамом? А вы не можете взять с собой кого-нибудь еще? – «Например, сотню мужчин?»

– Не беспокойся, Кэт. Ничего с нами не случится. У нас все продумано. Прочитав письмо, которое ты дала мне, и кое-что подразузнав, я получил куда больше сведений, чем мог рассчитывать в подобных обстоятельствах.

– В подобных обстоятельствах?

– Готовится западня, и я должен лично раздобыть доказательства…

– А как насчет «благородного обращения», которое ты превозносил совсем недавно?

Губы Маркуса скривились:

– Я проявил излишнюю мягкотелость, вел себя, будто чертов политик. Пришло время действовать.