Все это было не вчера, и раны уже успели затянуться тонкой пленкой покорности судьбе. Ну а что под ней, только Бог знает. Удивительно, но после стольких смертей сама Дарья Титовна жила себе и жила, добивала уже девятый десяток.

– Вот и вы, – громко заговорила Илария Павловна, зная, что ее соседка туга на ухо. – А у нас тут назревает домашний совет! Вот послушайте, что я вам расскажу, а потом будем вместе решать…

– Как не взять сироту, – по окончанию рассказа решила Дарья Титовна. – За внучку нам с тобой, Ларька, будет…

И вот мне пришлось отправиться неизвестно куда – в какой-то Душепопечительный центр, сразу и не выговоришь! Сосватала меня Илария Павловна, и теперь неудобно было не пойти. К тому же там, может быть, вправду помогут Нюте.

Пока преждевременно было бы сказать, что она поправляется, но ее состояние, во всяком случае, стабилизировалось. Мы с мамой заставляли ее лежать, отпаивали куриным бульоном, и обмороков больше не было. Но проблемы с психикой по-прежнему оставались: как только я пробовала поговорить с ней по душам, разговор обязательно сворачивал на погребальную тему:

– Зачем вы с Верой Петровной обо мне беспокоитесь, все равно мне скоро умирать. Нет, не жалей меня, Мальвина, я ведь сама этого хочу. Я свою бабушку просила прийти и забрать меня, – вдруг призналась Нюта. – Но она не пришла: как ты думаешь, почему?

Вопрос меня в какой-то мере ошеломил: все-таки я не была готова всерьез обсуждать подобные ситуации.

– У Андерсена есть такая сказка: «Девочка со спичками». Там внучке было плохо на свете, и бабушка забрала ее с собой на небо…

– Так это же сказка, – с облегчением сказала я.

– А сам Андерсен верил, что действительно так бывает, – упрямо склонив светлую головку, настаивала Нюта. – Почему мне нельзя?

– Потому что ты не Андерсен.

Но на это она только махнула рукой:

– Какая разница! Если один человек поверил, и другой может. Я, например, нисколько не сомневаюсь, что моя бабушка где-то существует. И еще в том, что она любит меня. Только вот почему она за мной не пришла?

Я решила разубеждать подругу в рамках ее собственных представлений:

– А может, она считает, что тебе пока рано туда? Может, ты должна еще побыть здесь?

– Для чего, Мальвина? После всего, что я пережила?

– Теперь поживешь получше… И на тебя, глядишь, солнышко посветит!

– Этого не может быть. На самом деле, Мальвинка, жизнь совсем не такая, как нам представлялось…

Это было правдой – прежде мы думали о жизни иначе. В детстве кажется, что мир только и ждет, когда ты вырастешь, чтобы в полной мере раскрыть тебе объятия. А потом все оказывается не так, особенно если твоя юность пришлась на кризисный период, когда весь народ похож на тяжелобольного. Но это уже из моих разговоров с Иларией, да еще, может быть, из моих снов. Я давно уже вижу во сне нечто похожее, только забываю подробности.

Действительно, солнышко на нас последнее время не светило. Вот баба Тося решила во что бы то ни стало вернуть домой Валькиного сыночка и ради этого заперла бизнесмена у себя в комнате. Два дня они с Леонидом Сергеевичем держали пленника, а после тетя Тамара выпустила его. Валька думает, он дал ей за это денег, хотя, может быть, это и не так. Но бабка после своего неудавшегося дебюта слегла. Грустная история, я ее до сих пор переварить не могу: и Вальку жалко, и бабу Тосю, и особенно Садика, который теперь не увидит своей родной матери. А еще страшно за Леонида Сергеевича: вдруг Расул подаст на него в суд? Человеку со связями засудить бомжа ничего не стоит. Хотя Леонид Сергеевич не совсем обычный бомж, прямо-таки исключительный тип бомжа. Бабка ладно, бабке все с рук сойдет, ее в тюрьму не посадят. А вот Леонид Сергеевич…

Все это привело к тому, что мое настроение оставалось последнее время на нуле. Надо было встряхнуться, переключаться на что-нибудь, иначе будешь как Нюта: «хочу умереть». Да и дела требовали моего участия. Поэтому сегодня, управившись с двором и подъездом, я отправилась по данному Иларией Павловной адресу.

Душепопечительский центр – звучит-то так, словно в позапрошлом веке! Я никогда еще не бывала в подобного рода заведениях и не знала, как там себя вести. Сперва мне пришлось проходить через какие-то ворота, за которыми дорога раздваивалась: к церкви и к дому. Церковь была хорошенькая, из красного кирпича с белой отделкой, какая-то вся радостная, узорчатая. Она напомнила мне о детстве: школьные экскурсии, иллюстрации к русским сказкам… Словно повеяло тем временем, когда все в жизни было просто, понятно и хорошо. Никаких тебе стрессов, никаких безвыходных ситуаций.

Дом, к которому вела другая половина дороги, выглядел, наоборот, вполне современно: подъезд, звонок, охранник. Выслушав, зачем я сюда иду, он позвонил по внутреннему телефону и сказал мне, в какой кабинет обратиться.

По пути я с интересом оглядывалась вокруг, ожидая увидеть что-то необычное. Но это был как офис как офис: коридор вел мимо полуоткрытых дверей, в кабинетах люди сидели за компьютерами, листали документы, пили кофе. А мне-то казалось, что ду-ше-по-пе-чи-тель-ный центр – прибежище чуть не средневековой старины. Что здесь полутемный зал, грубые скамейки, на которых сидит молодежь, слушающая витиеватые речи старых мудрых людей. Сама не пойму, была ли я успокоена или слегка разочарована – наверное, и то и другое.

А вот в комнате, куда я пришла, меня встретил человек необычного вида: на нем была длинная темная одежда и островерхая шапочка как будто из черного бархата. Это был священник, а, скорее всего, монах, потому что, я слышала, черное носят монахи. Вот и пришлось-таки встретить старого мудрого человека! Но из-под островерхой шапочки на меня глянули светлые почти мальчишеские глаза. Этот монах был моим ровесником, мы с ним могли бы учиться в одном классе.

– Здравствуйте…

Я не знала, как принято здороваться с монахом, поэтому глубоко кивнула ему, вроде как поклонилась. А он совершенно нормальным языком спросил, какие у меня проблемы.

– Моя подруга несколько лет была в секте и вернулась совсем больной. Теперь ей негде жить, потому что свою квартиру она уже продала. Деньги, разумеется, взяла секта…

– Да уж не иначе, – усмехнулся этот современный юноша-монах.

– Еще у нее проблемы с психикой. Она твердит все время: «Я хочу умереть…»

– Понятно, – вздохнул он. – Давайте запишем ее на прием к психологу. Потом надо будет сходить в социальный отдел по поводу, где вашей подруге жить. У нас есть небольшой жилищный фонд на базе монастырей…

– Не надо, – вмешалась я. – А вот к психологу хотелось бы поскорей.

– Вообще-то они у нас перегружены, но я постараюсь найти какое-нибудь окно… – Он листал журнал записи, по-мальчишески вытянув губы трубочкой. – В ближайшие дни все забито. Но я попрошу… Дайте мне свой телефон, я свяжусь с вами и скажу, когда вы сможете привести подругу.