– Слышу, деточка, что случилось?

– Я хочу с вами посоветоваться! Вы помните Нюту Тихонову?

– Ну-ка погоди… Это беленькая такая, робкая? Конечно, я ее помню – она еще сиротой осталась в восемь лет. С бабушкой жила…

– Да, точно! Ее родители на машине разбились. Так вот, Илария Павловна: бабушка Нюты тоже умерла, а сама она на днях вернулась из секты!.. Теперь такая слабая, что даже сознание теряет. Мы просто не знаем, как быть…

– Погоди, Мальва, расскажи все подробно, – поняв, что дело серьезное, попросила Илария Павловна своим нарочито спокойным, учительским, тоном. – Говори, в какую секту попала Нюта?

– Братство… или же Церковь Избранных. Точно не помню, что-то такое. Но до чего ее там довели, вы бы видели!

– Могу себе представить, – с горечью согласилась учительница. – Но как же она оттуда выбралась? Ведь обычно они в такие силки ловят человека, что уже навсегда…

– Нюту отпустили после того, как ее осмотрел врач. У них там бывали осмотры, не для всех, а когда кто очевидно болен. Нюту осмотрели и отпустили – наверное, нашли у ней какую-то неизлечимую болезнь…

– Погоди печалиться, Мальва! Ничего еще толком не известно.

– Ну да, – с готовностью согласилась Мальвина.

– Главное, что они ее отпустили. Сейчас, как я понимаю, она вернулась к себе?

– Так ведь ей, Илария Павловна, некуда вернуться! Перед тем, как уехать с сектантами, Нюта продала квартиру. И как только приехала, так села на лестницу против своей бывшей двери: хочу домой! А в ее бывшей квартире теперь швейная мастерская…

Когда девочка рассказала до конца, Илария Павловна уже знала, что ей посоветовать:

– Во-первых, надо, чтобы Нюта хоть немного оправилась: постельный режим, покой, крепкий бульон из курицы… Подержи ее немножко у себя. Вера Петровна не будет против?

– Мама согласна, – ответила Мальвина, удивившись, что учительница назвала ее маму по имени-отчеству. Неужели она всех родителей помнит?

– Ну вот, денька три пусть побудет с вами. Пока первый стресс пройдет. А потом я буду рада видеть Нюту у себя. Пусть поживет, поправится окончательно…

– Ну что вы! Это неудобно. Вы старый человек – ой, простите, я не так хотела сказать…

– Если не так сказала, значит, я сама виновата, – не научила тебя деликатности. Но это сейчас неважно… Выслушай меня, Мальва: я ведь и вправду старая, Толик тоже не первой молодости, не говоря уже о Дарье Титовне, – продолжала Илария Павловна. – Нам нужно какое-то обновление жизни, понимаешь? Мы хотим, чтобы рядом с нами жила молодая девушка!

– Но ведь Нюта очень больна… Мы тут вызвали «Скорую помощь», врач сказал, надо сделать анализы… А в больницу она не захотела, ей вообще кажется, что она скоро умрет. Куда уж тут переезжать из родного подъезда…

Учительница с минуту молчала.

– Знаешь, кто нам должен помочь? Есть специальные центры реабилитации… как это, погоди… реабилитации пострадавших от тоталитарных сект. Они существуют при православной церкви. Хочешь, я узнаю подробнее?

Теперь задумалась Мальвина.

– Вы извините меня, Илария Павловна… С этим, по-моему, лучше подождать…

– А что тебя смущает?

– Ну, все-таки Нюта уже хлебнула в этом Братстве праведных… Или Церкви избранников – не помню точно, как называется секта…

– Ну ты даешь! – засмеялась Илария Павловна невеселым смехом. – Православие с сектой сравнила – вот это да!

– Да я ничего не говорю… Конечно, Православие наше историческая религия. Но если уж честно, Илария Павловна: откуда мы знаем, что в православной церкви Нюте опять голову не задурят?

– Вот оттуда и знаем, что историческая, – подхватила защитница Православия. – Секты эти пришли к нас в девяностых годах, и сейчас уже в обществе известно, что это большое зло. За двадцать лет разобрались! А Православие живет в России второе тысячелетие и никому, даже атеисту, не придет в голову утверждать, что оно калечит людей. Это и в Евангелии сказано: «По плодам их узнаете их»…

– Простите меня, – опять повторила Мальвина. – Я просто беспокоюсь за Нюту: ведь она уже столько перенесла!

– Вот именно. Теперь ее надо лечить: и душу, и тело. Душу особенно. Именно этим и занималась всегда православная церковь, и впредь будет заниматься. До тех пор, пока мир окончательно не слетит со своих основ…

– Вам валерьяночки накапать? – подошел сзади Толик, околачивавшийся по каким-то делам в передней.

– Не надо! – махнула рукой Илария Павловна. – Нет, Мальва, это я не тебе. А ты вот что: ты позвони мне завтра. Я найду для тебя адрес центра реабилитации, и ты сама сходишь туда разузнать обстановку. Согласна?

– Хорошо, – сказала Мальвина. – Я посмотрю, можно ли им доверить Нюту.

– Вот и умница… Доверяй, да проверяй, верно? В данном случае так и следует.

На том разговор закончился. Илария Павловна осторожно положила трубку на старый, с трещиной, аппарат и спросила крутившегося рядом Толика:

– Ну, как самочувствие? Ты сегодня на улицу выходил? Толик был в периоде восстановления сил после очередного запоя.

– Выходил, тетя Лара! Красота какая на улице – снег идет!

– Снег?.. – Илария Павловна хотела взглянуть в окно, но оно было серым от пыли и к тому же заклеено по краям бумагой. Однако в ограниченном квадратике видимости мелькали крупные, косо летящие крупные снежинки.

– Слушай, Толик, а что, если мы слепим себе Снегурочку?

– О чем вы, тетя Лара?

– Помнишь сказку: не было у деда с бабой детей, и слепили они себе девочку из снега…

– Так вам же нельзя на улицу выходить! – простодушно отреагировал Толик. – Если хотите, я под вашим окном снежную бабу скатаю! Если вам будет приятно…

– Нет, дорогой, – Илария Павловна загадочно улыбалась. – Я хочу настоящую! Беленькую девочку, хрупкую и бескровную, с которой плохо обошлись люди. Она сейчас такая слабенькая, что вот-вот растает…

– Ну, я не знаю… – развел руками вконец растерявшийся Толик. – Я чего-то, наверное, не понял…

– Ты думаешь, кто из нас сошел с ума? – весело подхватила Илария Павловна. – На самом деле никто. Просто есть девушка, которую нужно приютить. Моя бывшая ученица…

Дверь одной из комнат открылась, и вышла закутанная в серый платок Дарья Титовна. На руке у ней висел пустой чайник, но дело было не только в том, чтобы наполнить его водой и поставить на газ. Дарье Титовне хотелось общения. Услышав, что в передней разговаривают, она и надумала попить чайку. А заодно и Тольку с Павловной угостить. Как раз у нее и сушки есть…

Несмотря на внешнюю нелюдимость, старуха любила своих соседей. Это была теперь ее семья, после того, как она осталась на свете одинешенька. «Всех перестройка сожрала», – говорила она о своих близких. Зятя убили при расстреле Белого Дома, дочь с внучком разбились на самолете по вине какого-то недотепы, не проверившего исправность приборов. Старшая внучка умерла от СПИДа. В общем, как на подбор…