Мы стояли за школьными воротами, где, кроме нас, толпились многие другие ученики. Егор уехал переговорить с отцом, но обещал скоро вернуться.

– Может, ему просто плохо стало? – предположила Оля и, прильнув к Киру, спросила: – Можешь расспросить папу? Потом нам расскажешь, как там и что.

Пользуясь отсутствием Олега, который до сих пор из-за болезни сидел дома, Кир приобнял Олю за талию.

– Не уверен, что из этого что-то выгорит, – с сомнением ответил он. – Отец не слишком любит со мной откровенничать. Он почти все время в своих клиниках проводит, мы мало разговариваем.

– Вот и будет повод поговорить, – с улыбкой настояла Оля.

Показалось, что Кир напрягся, хотя и постарался не выдать своего напряжения. Чем вызвана такая реакция, я не поняла, но вспомнила наш давнишний разговор в супермаркете. После того, как я скинула ему ссылки о странных событиях, происходящих в «Поющих прудах» много лет назад, мы эту тему больше не затрагивали. Сейчас же у меня возникло ощущение, что он по-прежнему об этом думает. Почему-то еще вспомнилось, как в тот же день Карамзин старший довольно грубо затолкал его в свое авто. Что это – обычные проблемы во взаимоотношениях, как и говорит сам Кир, или за этим кроется что-то другое?

По каким-то иррациональным, не поддающимся анализу причинам, Карамзин по-прежнему вызывал у меня неприязнь.

Мы дождались того момента, когда из школы вынесли покрытое белой простыней тело. Как обычно, слухи расползались быстро, и не успели его погрузить в карету скорой, как среди собравшейся толпы прополз шепоток о причине смерти. Кто-то утверждал, что с географом случился сердечный приступ, а кто-то – что ему стало плохо, но причиной смерти все-таки стало утопление. Истинную причину еще предстояло выяснить.

От всего произошедшего мне сделалась не жутко, как можно было ожидать. И не страшно. А как-то пусто в душе. Было жаль бедного преподавателя, как и жаль всех погибших до него. Обычных людей, оказавшихся не в том месте и не в то время.

Все-таки прав был Майкл – нам не стоило сюда переезжать…

Мысль о том, что я пусть даже не буквально, а косвенно виновата в очередной смерти, отозвалась внутри тупой болью. Может, правы были черные стражи, в прежние времена преследуя таких, как я?

Когда скорая уехала и стало понятно, что ничего нового мы сегодня здесь не узнаем, все стали постепенно расходиться. К этому времени здесь успели собраться не только преподавательский состав и ученики, но и родители, и вообще все любопытные жители поселков.

Наша компания тоже собралась расходиться по домам. Идти в «Водяного» желания почти ни у кого не возникло – только у Алисы, которая потащила с собой и Данилу. Кир с Олей тоже отделились и пошли куда-то вдвоем, чем заработали страдальческий взгляд Анжелики.

Я отходить далеко от школы не стала, намереваясь дождаться возвращения Егора. Пока ждала его, снова и снова прокручивала в голове сцену в школьном туалете. Не могла перестать думать о моменте, когда между мной и этой появилась девочка. Неужели она и правда хотела меня защитить? До настоящего времени я считала ее чудовищем, но вдруг это не так? Вдруг и среди низших встречаются… не знаю, относительно человечные, что ли?

– Ты ее дочка, да? – внезапно прозвучало позади меня.

Резко обернувшись, я увидела рядом Галину Ересееву, пристально на меня смотрящую. Как-то машинально отметила ее небрежно повязанный на голове платок и линялый тулуп, поверх которого почему-то висели несуразные разноцветные бусы. В прошлый раз я не то не обратила внимания на ее нелепый вид, не то она тогда выглядела по-другому…

– Чья дочка? – невольно напрягшись, спросила я, хотя догадывалась, о ком идет речь.

– Проклятой, что ни в чем неповинных людей губила, – Галка не сводила с меня немигающего взгляда. – Бабка моя все жалела ее, помогала. А зря… не место таким, как вы, на этой земле!

Понизив голос, она буквально выплюнула:

– Чтоб вам всем сдохнуть!

От адресованной мне ненависти я вздрогнула. И тут же мельком осмотрелась по сторонам, опасаясь, что ее слова могли услышать. К счастью, поблизости никого не оказалось.

Меньше всего мне хотелось разговаривать с той, кто только что пожелал мне смерти, но не спросить я не могла:

– Вы знаете, как она погибла?

Галка все еще не сводила с меня темных, действительно напоминающих птичьи глаз, и теребила стеклянные бусы. После прозвучавшего вопроса ее пальцы на миг замерли, а затем продолжили перебирать бусины с удвоенной скоростью.

– Что заслужила, то и получила. Что вода дала, то обратно забрала, – невнятно пробормотала она. – Людей сгубила, сама и погибла…

Наш странный разговор, если это вообще можно было назвать таковым, прервал приближающийся гул мотора. Затормозив около нас, Егор оценил ситуацию и кивком пригласил забираться на байк.

– Ну ты нашла, с кем разговаривать, – укоризненно бросил он, когда мы отъехали от школы. – Она же не в себе!

– Она сама ко мне подошла, – я крепче обхватила его за пояс. – И я просто спросила у нее про маму…

Мышцы под моими пальцами заметно напряглись.

– Кстати об этом, – напряжение прозвучало и в его голосе. – Мой отец просил передать, что хочет с тобой поговорить. Говорю сразу, соглашаться тебе совсем необязательно. Или можешь подождать, как и собиралась, пока пройдет полнолуние…

Я в задумчивости прикусила губу, думая, как лучше поступить, но колебалась недолго.

– Нет. Раз сам зовет, значит поговорим сейчас.

С Германом Громовым мы не виделись с момента нашей первой и единственной встречи. К Егору я приходила, только когда была уверена, что его нет дома. Еще неделю назад, наверное, нервничала бы, но сейчас волнения практически не было. Наверное, когда стрессовых ситуаций становится слишком много, ты просто привыкаешь к ним.

Отец Егора сидел в зале, развалившись на диване с бутылкой пива. Увидев его, я снова невольно отметила, что они с сыном похожи. И даже регулярное употребление алкоголя не обезобразило красивое от природы лицо.

– А, пришла все-таки, – хмыкнул он, приложившись к бутылке. – Ну, проходи, присаживайся. Чувствовать себя как дома не предлагаю, наша халупа наверняка оскорбляет твой взращенный роскошью вкус.

– Мой вкус в данный момент оскорбляет только пивная вонь, – ответила я ему в тон.

Вообще-то грубить старшим мне было совершенно не свойственно, но сказывался все тот же стресс.

Показалось, что во взгляде Громова промелькнуло нечто вроде одобрения, когда он усмехнулся:

– С характером. Вся в мать.

– Вы хотели со мной поговорить? – я опустилась в кресло.

– Это ты хочешь со мной поговорить, разве нет? – он скептически заломил бровь. – Скоро полнолуние, которое тебе нужно как-то пережить. На твоем месте я бы умолял о толковых советах и информации.