— Наверное, — согласился я.

Как странно, как нелепо и смешно, что из всей великойрусской литературы, из всех изданных в России книг сохранился не Толстой илиПушкин, не собрание ленинских статей или учебник физики, а кулинарная книга!Обычная кулинарная книга… Хотя если разобраться, то ничего удивительного.Именно хорошие кулинарные книги печатают на гладкой, толстой, прочной бумаге, чтобыне разбухали от влаги, меньше пачкались жирными пальцами, терпели своепребывание на кухне среди баночек специй и полотенец. Если у вас дома естькулинарная книга, по которой вы часто готовите, то где она лежит? В книжномшкафу? Да не смешите меня…

И я вдруг четко, со всей ясностью понял то, к чему подспудноуже был готов.

Это не просто другой мир.

Это будущее.

Это наше будущее.

Радиоактивные пустыни, горящая земля, затянутое тучами небо,руины городов, окопавшиеся на островах остатки цивилизации — это моя Земля.

Вот он какой, мир функционалов.

— У нас есть целая полка книг на этом языке, — сказаладевушка. — И еще на всяких мертвых языках… в спецхране наверху.

Ей явно хотелось притащить сюда гору книг, вывалить (нет, невывалить — бережно положить на стол) и усадить меня читать. Читать, читать ичитать… переводить, объяснять, подсказывать. Что такое гвоздика, что такоесюртук, что такое гламур, что такое дефолт, что такое загрязнение окружающейсреды, что такое война, что такое коррупция…

— Может быть, потом, — ответил я на невысказанный вопрос. —Мне бы хотелось… хотелось прочитать что-то по истории.

— Вы откуда? — негромко спросила девушка. Она и так говорилатихо, привыкла к этому среди библиотечных шкафов. А сейчас вообще перешла почтина шепот.

— Издалека. Очень издалека. Не спрашивайте.

Она задумчиво кивнула, словно эти слова ей все объяснили.Поднялась.

— Идите за мной…

Мы прошли рядами книжных шкафов, сквозь тихий шорох страниц— несколько человек выбирали книги, сквозь запахи старой бумаги и свежейтипографской краски. Словно в храме какой-то новой религии, где книжные полкивместо икон, а бумажная пыль — вместо ладана и мирры…

— Вот, — сказала девушка.

Я задумчиво смотрел на пустой шкаф.

— У нас нет истории, — сказала девушка. — Это слово… почти ине в ходу. Вам повезло, что я вас поняла.

— Не может быть общества без истории, — сказал я. — Какдавно здесь живут люди?

— С сотворения мира, наверное. — Девушка усмехнулась. — Унас тут есть древние руины… Очень древние, им много тысяч лет.

— Тогда я спрошу по-другому. Как давно люди живут толькоздесь?

— Я думала об этом, — серьезно ответила девушка. Будто я ееспросил, в чем смысл жизни. — Мне кажется, что сменилось много поколений. Наматерике никто не может жить долго. Даже… даже…

— Люди-над-людьми? — прямо спросил я.

Девушка кивнула.

— Кто вы?

— Я здесь чужак. Позвольте мне не объяснять. Это как минимумопасно.

— Для вас?

— Для меня тоже. Но в первую очередь для вас. Пусть я останусьтаким… странным посетителем, задающим странные вопросы.

— Понимаю, — серьезно сказала она. — Это непривычно, но японимаю. Наверное, потому что я люблю старые книги.

— Кто такие Люди-над-людьми? Правители?

— Нет. Правит императрица.

Она уже не удивлялась даже такому вопросу, начисто выдающемумое нездешнее происхождение.

— А Люди-над-людьми?

— Они иногда приходят. Покупают редкости с материка и учат сними обращаться. Ничего не приказывают, никого не обижают… если вы об этом.

— Совсем никого?

— Только если пытаются обидеть их. Они… — Девушка помолчала.— Они другие. Мы им неинтересны. Вообще-то они скорее добрые. Могут вылечитьлюбую болезнь… мне рассказывала бабушка: когда-то началась эпидемия, и онипринесли лекарства. Могут дать хороший совет. Но они здесь не живут. Мнекажется, им просто неинтересно.

— А кто их пытался обидеть?

Девушка колебалась. Потом сказала:

— Если идти в горы, там будет поместье господина Дитриша. Онбогатый землевладелец, меценат… это здание подарил городу он. Я думаю, вамлучше спросить у него.

— Он не любит Людей-над-людьми?

— Он любит знания. Он расскажет вам больше. Если вы емупонравитесь, конечно. Но вы понравитесь.

— Спасибо, — тихо сказал я. — Вы мне очень помогли.

Девушка кивнула и ответила именно так, как я и ожидал:

— Это моя работа. Вы еще вернетесь?

— Не знаю, — честно сказал я. — Не знаю.

— Я хотела бы… показать вам некоторые книги.

— Не знаю, — снова повторил я. — Это зависит не от меня.

Самое плохое в отсталых мирах — это не сортир в виде горшкапод кроватью, свеча вместо лампочки и отвар целебных трав вместо таблетки.Самое плохое — это скорость передвижения. Цивилизация сжала нашу Землю вначаледо восьмидесяти дней вокруг света, а потом и восьмидесяти часов (будемреалистами и не станем принимать в расчет сверхзвуковые истребители,космические корабли и прочие немассовые транспортные средства). Но самавозможность за десять часов перенестись из Москвы куда-нибудь в Токио, еслисравнить ее с поездами, кораблями и повозками, — немыслимое чудо. Но даже еслине брать в расчет кругосветных и прочих дальних перемещений. Вы представляете,сколько времени занимал раньше простой выезд семейства на дачу куда-нибудь засотню километров от Москвы? Если не на поезде, а на повозке? То-то и оно. Такчто можно ругать автомобили за ядовитые выхлопы, ужасаться пробкам, но отмногих проблем мы избавлены и даже не можем их себе толком представить.

Хотя на самом деле мне повезло. Я не увидел в городе никакихпризнаков наемного транспорта — ни в виде кебов или карет, ни в виде рикш.Просто ничего! Даже частные повозки встречались редко, я увидел всего нескольколегких двуколок. Были запряженные невысокими волами грузовые повозки,встречались люди, невозмутимо едущие на осликах и мулах. Но даже это былоскорее исключением из правил. В основном все полагались на свои ноги.

Двинулся пешком и я, благо дождик прекратился, но облакадавали приятную тень. За час пересек весь город и оказался на дороге, уходящейв гору, к поместью землевладельца Дитриша.

Тут моя решимость немедленно встретиться с любителем знанийдала трещину.