— Мама? — Девушка повысила голос. — Мама, чего-нибудьосталось?

Открылась неприметная дверь, запахло едой.

— Чего тебе.

В отличие от дочери мать вопросительной интонациейпренебрегала. Я ее вполне понимал. Одной такой на семью вполне достаточно.

— Постоялец, согласен на мансарду, заплатил за неделю,накормим?

— Накормим.

Я уселся за тот стол, который уже был приведен в порядок.Мать-героиня так и не показалась, еду принесла девушка. Маленькие кусочкижареной рыбы, кусок хлеба, густой черный соус, чайничек и чашка, палочки. Явноне одноразовые, но хоть чисто вымытые. Да, в чем-то китайская культура одержалаполную победу.

— Вкусно? — спросила девушка, глядя, как я макаю рыбу всоус. Хорошо, что в Москве расплодились японские и китайские рестораны,неумение пользоваться палочками могло бы ее и удивить.

— Угу, — ответил я. Было не то чтобы очень вкусно, я никогдане ел рыбу на завтрак. Но рыба явно была свежей, и это многое искупало.

— Вы приезжий?

— А зачем бы мне останавливаться в гостинице, если я неприезжий?

— Ну, вдруг вас жена из дома выгнала? — задумчиво произнесладевица, явно думая о чем-то своем.

Я не успел ответить на столь интересное предположение.Входная дверь чуть-чуть приоткрылась. Просунулась тощая рука, привычнымдвижением придержала колокольчики. Вслед за рукой в гостиницу ввинтился тощийнемолодой, невысокий, рыжий с глубокими залысинами мужичок. Слово«плюгавенький» передавало его образ как нельзя лучше.

— Папочка? — охнула девушка. — Ты? Мама тебя убить обещала,знаешь?

— Знаю, знаю… — просачиваясь внутрь, прошептал мужичок. — Яработал.

— Работал? — недоверчиво спросила девушка.

— Да, работал! — твердо ответил рыжий конь с анатомическимидефектами. — Вот!

Он достал из кармана и неосторожно встряхнул в ладонинесколько монет. Звяканья как такового не было, все-таки алюминий.

Но и этого хватило.

Дверь на кухню приоткрылась, и послышался твердый голос:

— Иди сюда, кобель драный.

Мужчина печально посмотрел на меня и пожал плечами.Прошептал с неожиданной ласковостью:

— Женщины, ну что с них взять?

Потом чмокнул дочку в щеку — для этого ему пришлосьпривстать на цыпочки — и храбро пошел на кухню.

Мы с девушкой напряженно вслушивались.

Раздались тихие голоса.

Потом звук поцелуя.

Потом что-то загремело — будто выпавшая из безвольноопущенных рук сковородка.

Девушка принялась протирать уже чистый стол, бормоча:

— Вот все обещает, обещает, а ведь прибьет однажды, да?

С кухни донесся сладострастный стон. Загремела посуда. Дверьс грохотом захлопнулась.

Девушка стала пунцовой, что вместе с рыжими волосамипроизводило неизгладимое впечатление.

— Нет, не убьет, — сказал я. — Сколько вас у мамки, тыговоришь? Одиннадцать?

У нее даже кивок получился вопросительным.

— Ну-ну, — ехидно сказал я. — Спасибо, все было оченьвкусно. Проводишь меня?

Уж не знаю, что она подумала, но ответила резко:

— Сами идите, не заблудитесь.

И, словно сообразив, что говорит как-то неправильно,добавила:

— На самый верх, там одна дверь, понятно?

Мансарда и впрямь была не лучшим из мест проживания. Крутосходящаяся крыша, только в центре комнаты и можно было стоять в полный рост. Измебели — только кровать, к счастью, довольно большая, и выполняющий рольтумбочки круглый столик возле нее. Столик, кстати, был неожиданно красив:инкрустированная перламутром поверхность, хоть и изрядно исцарапанная, радовалавзгляд. Люк в полу вел на лестницу.

Да, вряд ли этот номер стоил столько же, сколько и всеостальные.

Впрочем, постельное белье было чистым, матрас ровным,подушка мягкой. А еще прямо над кроватью было окно, прорезанное во фронтонездания. Мне открывался замечательный вид вдоль улицы на горы, наползающие тучии скрученный веер небоскреба.

Я подумал и решил не устраивать скандалов. Не умею я это делать,если честно-то.

Так, пристанище на первое время у меня есть. Местноеобщество при всем его своеобразии шокирующего впечатления не производит,тоталитарным не выглядит. Осталось понять самое простое — что же мне делатьдальше? Это на палубе яхты я храбрился, обещая отсутствующим функционаламвеселье… ага, море крови и мешок костей в придачу. А если серьезно? Я дажеавтомат утопил, не до автомата мне тогда было. Рожок с патронами остался вранце, но что с него толку. Какое-нибудь оружие здесь раздобыть навернякаможно, но вряд ли оно будет огнестрельным. Да и денег у меня, можно сказать,нет.

Способности функционала?

Увы, полагаться на них было бы наивно. Даже если я прав, испособности проявляются у меня в «момент выбора». Даже если допустить, что ястану сильнее своих врагов — полноценных функционалов, часть из которых —полицейские и солдаты. Даже если у них не будет средств блокировать открывшиесяу меня способности.

Кто поручится, что «момент выбора» придется как раз насхватку с врагом? Возможно, я стану на некоторое время всесильным «по пути»,когда мне проку от этой силы будет как от зонтика под водой.

Нет, нужно что-то еще.

К примеру — союзники. Практически во всех мирах существуеткакая-то оппозиция функционалам. Даже на моей Земле она была, пусть и в слабойформе. А уж здесь, где на вершине над городом торчит немыслимый небоскреб, гдепоявляются арканские солдаты, где встречаются удивительные техническиеартефакты, тоже должно быть какое-то сопротивление. Надо только найти этихподпольщиков, предложить им действовать сообща…

В люк тихонько постучали.

— Войдите! — ответил я, хотя логичнее было бы сказать«поднимайтесь».

Люк с грохотом откинулся, показалась рыжая голова. Парнишкалет пятнадцати. Еще один из отпрысков любвеобильного мужичка?

— Я вам свечку принес, — сообщил мальчик. — Вот.

Он протянул мне керамический подсвечник с не очень-то щедрымогарком и полупустой коробок спичек. Цивилизация, однако!

— Скажи, дружок, — непринужденно спросил я. — А что это заздание?

— Где? — Парнишка с готовностью поднялся в мансарду и приникк окну.