И тут он заметил мужчину, направляющегося к стоящемуневдалеке от мальчика телефону-автомату; и понял, что это не совпадение. Намужчине был плащ военного образца, на пять дюймов ниже колена. Джек безошибочноузнал эти широкие плечи, это крепкое телосложение…

Мужчина начал набирать номер, прижав трубку щекой к плечу.Джек спрятался за стоящую рядом будку.

«Заметил ли он меня?!.»

«Нет, — ответил мальчик сам себе. — Не думаю. Но…»

Но Капитан Фаррен говорил, что Морган — тот, другой Морган —учует его, как кошка мышь. Так и случилось. Из своего укрытия в ужасном лесуДжек видел, как изменилось отвратительное белое лицо в окне экипажа.

«Этот Морган тоже может учуять его».

Нужно только время.

Испуганный Джек подхватил рюкзак, зная, что делает этослишком поздно и слишком медленно, что сейчас Морган зайдет за угол и скажет,улыбаясь:

— Привет, Джеки! Але-оп! Игра окончена — ясно, дурачок?!

Высокий мужчина, обогнув угол, мельком взглянул на Джека изашел в закусочную.

Вернуться. Он должен вернуться. Самые ужасные предчувствияовладели им. Джек открыл рюкзак. Там была бутылка Смотрителя, где оставалось неболее трех глотков…

(«Никому, для того, чтобы путешествовать, не нужен яд, номне он нужен, Смотритель, нужен!»)

…на донышке. Неважно. Он вернется. Сердце при этой мыслизаколотилось. Страх пропал.

«Возвращайся, дружок, пей!»

Сзади зазвучали шаги; это был дядя Морган, но это теперь былоневажно. Страх прошел. Дядя Моргам что-то учуял, но когда он зайдет за угол, тоничего не увидит, кроме ящика с пустыми пивными бутылками.

Джек задержал дыхание, выдохнув всю грязь воздуха этогомира, и сделал глоток. И даже с закрытыми глазами почувствовал…

…как солнечные лучи ласкают его закрытые веки.

Сквозь запах магического напитка он почувствовал ещекое-что… теплый животный запах.

Джек со страхом поднялся, открыл глаза, но в первый моментослеп — так бывает, когда находишься в темной комнате, и вдруг кто-то включаетлампочку мощностью в двести ватт.

Джек вновь опустился на землю.

— Эй! Эй! Прочь отсюда! — слова заглушил звериный рев, нечтосреднее между мычанием и блеянием. — Прочь отсюда, пока я не выколол вам глаза!

Глаза мальчика уже привыкли к свету, и он увидел юногогиганта, стоящего посреди стада мычащих животных. Джек сел, автоматическипоискал бутылку и отбросил ее в сторону, не сводя глаз с юноши, стоящего к немуспиной.

Юноша был высок и плечист настолько, что ширина плеч чуть лине равнялась его росту. Длинные, спутанные волосы темной волной падали наспину, прикрывая лопатки. Он управлял стадом животных, похожих на карликовыхкоров; он гнал их прочь от Джека, к Западной дороге.

Фигура юноши сама по себе была колоритной, но больше всегоДжека поразила его одежда. Все в Территориях, кого он до сих пор встречал,носили (включая и самого Джека) туники, куртки или грубые штаны.

На этом парне был роскошный халат.

Вдруг юноша повернулся, и от страха у Джека перехватилодыхание.

Он вскочил на ноги.

Это был Оборотень — Элрой.

Пастух был Элроем.

И в то же время не был.

Джека сковал страх. Он не мог убежать, подобно оленю,испуганному факелами охотников.

Глядя на фигуру в роскошном халате, он думал: «Элрой был нетаким высоким и плечистым! И у него были желтые глаза».

Глаза этого существа были ярко-оранжевые, совершеннонеестественные для человека. Казалось, это были глаза привидения. И если лицоЭлроя выглядело мерзким и жестоким, то улыбка этого парня была теплой идоброжелательной.

Ничего общего с Элроем — понял Джек, растерявшись отудивления.

Расстояние между парнем и Джеком сокращалось; глаза пастухастали еще более ярко-оранжевыми, улыбка — еще более дружелюбной. Джек понял двевещи: парень не представляет опасности, и, кроме того, он медлительный. Нехлипкий, конечно, но медлительный.

— Волк! — воскликнул юноша-зверь. Его речь была протяжной, иДжек внезапно понял, что пастух и выглядит как волк. Мальчик надеялся, что неошибся, когда решил, что никакой угрозы нет.

«Но если я ошибся, то, возможно, больше не придетсяошибаться… никогда…»

— Волк! Волк! — юноша протянул руку, и Джек увидел, что егоруки, как и ноги, были покрыты шерстью, даже не шерстью, а густым волосянымпокровом, особенно густо растущим на пальцах; там волосы были окрашены в белыйцвет, как конская грива.

«Боже мой! Кажется, он хочет пожать мне руку!..»

Вспомнив дядю Томми, учившего его никогда не пренебрегатьрукопожатием, даже если перед тобой злейший враг («Потом можешь пожелать емусдохнуть под забором, но сперва пожми ему руку», — говорил дядя Томми), Джекподал свою руку, ожидая, что его укусят… а может, и съедят.

— Волк! Волк! Пожмем же друг другу руки! — радостно вскричалнезнакомец. — Старый добрый Волк! Поприветствуй же меня! Волк!

Волк с энтузиазмом пожал протянутую ему руку.

«Шикарный халат и рукопожатие с парнем, похожим насибирского хаски и пахнущим, как шуба после проливного дождя, — подумал Джек. —Что же дальше? Приглашение сходить с ним на воскресную проповедь?»

— Старый добрый Волк! Он здесь, с тобой! — Волк бил себякулаком в грудь и смеялся, восхищаясь самим собой. Потом он вновь схватил рукуДжека.

«Нужно как-то отвлечь его внимание», — понял Джек, иначе онибудут пожимать друг другу руки до захода солнца.

— Старый добрый Волк, — неуверенно повторил он. Эта фразаочень обрадовала его нового знакомого.

Волк засмеялся, как дитя, и, в последний раз тряхнув рукуДжека, отпустил ее. Боже, наконец-то! Руку никто не откусил, но болела она так,будто побывала в тисках.

— Чужак, да? — спросил Волк. Он взлохматил волосы на головеи выпрямился с чувством собственного достоинства.

— Да, — ответил Джек, думая, что может здесь означать этослово и какие последствия вызовет его ответ. Значение его, по-видимому, очень специфично.