В сердце тут же начинает болезненно щемить, а воздуха катастрофически не хватает – мой мозг отказывается воспринимать только что полученную информацию.

– Юрий? Это он? Стрелял?

Купцов сухо кивает и садится на кровати, хватая меня за запястье левой руки.

– Он мне отомстил таким образом. Правда, не ожидал, что я всё-таки выживу.

– Отомстил? За что?

Меня потряхивает от нервного напряжения, и я не верю своим ушам. Я никак не ожидала, что к этому может быть причастен Юрий Александрович.

Боже, за кого я вышла замуж?

Я думала, что он узнал как и все – из новостей, что моё свадебное платье найдено в квартире Купцова, и из этого сделал вывод, что я с ним переспала. А оказывается, всё совсем не так.

Он откуда-то узнал, что я поехала к Никите Борисовичу, и явился к нему, чтобы увести меня силой, под дулом пистолета. И, найдя ворох нижнего белья на постели, предположил, что я уже не девственница, выпустив со злости пулю в соперника.

– Но ведь по новостям сказали, что вы не помните того, кто стрелял в вас. Что у вас амнезия.

– Я сказал это специально, чтобы он расслабился и оставил меня в покое. По крайней мере, пока. Я сейчас слишком слаб для открытого противостояния.

– И поэтому вы решили сбежать, скрыться?

– Ну, в общем-то, да. И как раз мне попалась твоя подруга с любезным предложением.

Я хотела возразить, что Инна не является моей подругой, а скорее наоборот – она моя соперница, но решила отложить это откровение на потом. В конце -концов, сейчас это не так важно.

– Простите.

Дрожу, проводя рукой по колючей щеке Купцова.

– Это из-за меня Юрий выстрелил в вас.

– Может быть, нам пора всё же перейти на «ты»? Мне кажется, мы достаточно уже знакомы для этого.

Киваю, испытывая глубочайшее раскаяние за то, что я подставила этого мужчину под дуло пистолета своего мужа.

– Хорошо.

– Ну и отлично. Предлагаю все разговоры перенести на завтра и, наконец-то, поспать.

Встаю с кровати, облегчённо выдыхая.

– Спокойной ночи.

– А ты куда?

Купцов смотрит на меня горящим прищуренным взглядом, и моё сердце ухает куда-то в область живота.

– К себе.

– А я могу тебя кое о чём попросить? По дружбе?

Киваю, инстинктивно понимая, куда клонит этот мужчина. Неужели он снова попытается заманить меня в свою постель? Интересно, под каким предлогом?

– Мне так страшно спать одному. Митрофанов постоянно является ко мне во сне и мучает, мучает. Ты бы не могла меня защитить?

– Как это?

– Ложись рядом. Я обещаю, что не буду приставать.

Губы мужчины слегка подрагивают в заискивающей улыбке, и мне почему-то становится тепло-тепло на душе.

– Ты не тронешь меня, точно?

– Ну, только если ты сама об этом не попросишь.

Чувствую, как часто стучит моё сердце, и расползаюсь в хитрой улыбке. Очевидно, Никита Борисович решил подъехать ко мне с другой стороны, понимая, что я очень жалостливая чувственная натура.

Ну что ж, посмотрим.

– Не попрошу.

– Тогда тебе нечего бояться.

Видит, что я всё же колеблюсь, и призывно откидывает край одеяла.

– Прыгай! И представь, что этим ты излечишь меня от постоянных кошмаров.

Чётко ощущаю, что попадаю в хитро подстроенную ловушку, но не нахожу в себе сил, чтобы отказаться от этого заманчивого предложения. Провести ночь в одной постели с мужчиной, который всецело завладел моим мозгом – что может быть приятнее?

Но притронуться к себе я ему не позволю.

Мы ещё слишком мало знакомы.

– Выключи свет, мне нужно снять халат.

– Я бы не хотел пропустить это действо.

– И не мечтай!

– Это бы благотворно повлияло на моё выздоровление.

Подхожу к настольной лампе и шлёпаю ладошкой по выпуклой чёрной кнопке. Комнату тут же накрывает мгла, и я поспешно срываю с себя шифоновый халатик.

Никита издаёт протяжный вздох на своей половине кровати, и я закусываю краешек губы, чтобы не рассмеяться в голос.

Какой же он интересный. И, несмотря на его наглость, я понимаю, что Никита мне чертовски симпатичен. Иначе бы я, без сомнения, не оказалась в его постели.

Аккуратно сажусь на кровати и, под пристальным взглядом сапфировых глаз, забираюсь под одеяло. Белая полная луна с интересом заглядывает в окно спальни, освещая мерцающим светом всё вокруг, и я быстро натягиваю одеяло до подбородка.

– Спокойной ночи.

Отворачиваюсь, чтобы не смотреть на мужчину, лежащего рядом, и закрываю глаза, затаив дыхание. Надеюсь, что Никита сдержит слово и не станет приставать ко мне, дав время привыкнуть к себе.

– Сладких снов, Милочка.

Слышу нежный бархатный голос и радостно зажмуриваюсь.

Мила

*****

Отчаянно морщусь, пытаясь увернуться от золотистых лучей солнца, проникающих в спальню, и приоткрываю глаза. Вспомнив, что ночью я перебазировалась в гостевую спальню, спасать от бессонницы Купцова, я начинаю испуганно озираться. Но присутствия мужчины в комнате не наблюдается.

Очень странно. Куда он мог деться?

Этой ночью мы действительно спали, несмотря на то, что нас, совершенно точно, тянуло друг к другу. Но Никита – человек слова, не посмел ко мне даже притронуться, тем самым завоевав расположение и доверие.

На рассвете я сама решила прижаться к нему, но Купцов неожиданно отстранился, сдвинувшись на самый краешек просторного ложа. И в итоге мне пришлось оставить мужчину в покое – ну, не ночевать же ему из-за меня на полу?

Нашариваю под кроватью пушистые тапочки и, накинув на плечи шифоновый халатик, начинаю спускаться по лестнице в гостиную, ожидая увидеть мужчину перед телевизором. Но и там, на мягком диване гостя не оказалось.

Неожиданно…

Ледяная змея ужаса медленно стала заползать в душу, опутывая меня с ног до головы липким потом. Но, неожиданно, мой нос уловил едва различимый запах выпечки, доносившийся с кухни.

Что же это?

Направляюсь на кухню, отчаянно надеясь, что мне не чудится этот запах вкусняшек, и останавливаюсь на пороге. Возле плиты стоит Никита и жарит на сковороде тонкие румяные блинчики, которые источают потрясающе вкусный аромат.

– Доброе утро. Уже проснулась?

Киваю.