– Чего тут, э?

– Убери его, – раздраженно сказал Смолин Шварцу.

Шварц распахнул дверцу со своей стороны и довольно громкоцыкнул:

– Иди, не отсвечивай! Тут люди героин вешают на точныхвесах, а ты под руку вякаешь… Сгинь!

Услышав про такое дело, худенький чернявый гастарбайтерпреисполнился ужаса и, проворно пятясь, исчез за забором, явно не намеренныйподнимать тревогу.

– Ну ладно, – сказал Смолин. – Ордена свои я,конечно, заберу, уж не посетуй…

– Да я понимаю…

– Ну вот и отлично. Все остальное меня не интересует,поскольку – не мое. Пусть себе лежит и продается по возможности.

– А если она спросит… Мы же с ней и дальше будемобщаться, наверняка… Она ж не говорила, что больше знать меня не знает, речьшла только о том…

Он замолчал, понурившись. Похоже, до сих пор питал надежды,что все волшебным образом станет по-прежнему в один прекрасный миг. Смолин несобирался дискутировать с ним на эту тему – все равно ничего не докажешь, всемы в этом возрасте были идиотами, романтиками, идеалистами…

– Вот и расскажи ей чистую правду, – сказалон. – Что на тебя налетел с подручными злой дядька Смолин, отобрал орденаи выспрашивал обо всем… Правду, Миша, говорить выгодно – когда ничего невыдумываешь, не запутаешься и не собьешься…

Больше всего этот субъект отчего-то напоминал Смолинусельского учителя из глубинки: маленький, щупленький, с реденькими усиками ипечатью некоторой интеллигентности на угреватом челе. Костюмчик паршивенький,галстук класса «Мерзаче» – классическая жертва рыночных реформ и прочихлиберальных выкрутасов (причем, как положено, изрядно дравшая в свое времяглотку в поддержку означенных реформ).

Полное впечатление, что незваный гость чуточкунервничал, – не озирался с затравленным видом и не вздрагивал от малейшегошороха, но явно не мог похвастать полным душевным спокойствием. Потертыйпортфельчик он сначала поставил у стола, потом взял на колени, потом опятьпоставил…

Смолин, наблюдавший за ним с некоторым любопытством, сделалравнодушное лицо и с величайшим терпением сказал:

– Я так понял, у вас ко мне дело?

– Да, посоветовали вот… Простите, не знаю вашегоимени-отчества…

– Василий Яковлевич. А ваше?

– Евтеев Николай Петрович… Из Предивинска… Я тут хочукое-что продать, а вы, я слышал, покупаете…

Смолин сидел с равнодушным лицом, но мысли, как обычно втакой ситуации, мельтешили с феерической быстротой и проворством. Предивинск располагалсяна севере области – райцентр в таежной глуши. Но это сегодня, а когда-то,полторы сотни лет назад, именно он, а не Шантарск был столицей губернии. Иобитало там тогда раз в двадцать больше народу, чем в Шантарске, –губернские учреждения, ярмарки, купеческая гульба, гарнизон, подворьеархиепископа, каменные дома, церкви, даже настоящий театр, по пьянке основанныйчудившим золотопромышленником Буториным, да так и сохранившийся до нашеговремени, – и много чего еще. Потом, уже при Александре II, властновмешалась экономика: новый транссибирский тракт переместился южнее и сталпроходить через Шантарск, куда довольно быстро и переместилась с севера всявышеописанная цивилизация, а большой и шумный некогда Предивинск захирелнавсегда.

Это – сухая история, а что до антикварного бизнеса… ВПредивинске до сих пор всплывают порой интересные редкости, так что, заслышавего название, любой знающий антиквар невольно делает стойку, вот как Смолинсейчас…

Однако не стоит забывать о другой стороне медали – в нынешнихнепростых условиях, когда над шантарской антикваркой витает тень майораЛетягина…

– Показывайте, – сказал Смолин скучнымголосом. – Если что-то интересное, почему бы и нет…

Посетитель торопливо вскинул на колени портфель, щелкнулстаромодной застежкой, покопался внутри и с глухим стуком положил на стол нечтоопределенно тяжелое, округлой формы, размером с блюдце, завернутое в белыйпластиковый пакет. Принялся нервно разворачивать. Смолин приглядывался, какобычно в таких случаях, сохраняя на лице полную отстраненность, чуть ли неравнодушие: мол, мало ли хламу таскают…

Звякнуло, лязгнуло… Смолин внутренне напружинился, какпочуявший мышь хваткий котяра.

Перед ним лежали два предмета из почерневшей от временибронзы – в темной, почти черной патине, кое-где тронутые зелеными пятнышкамиокиси. Почти круглый диск с затейливым украшением в верхней части (вроде двухзвериных голов) и бляха в виде волка – на обратной стороне сохранилось одно издвух креплений. Зверь – несомненный волк, Смолин подобных перевидал немало, воттолько все они были маленькие, а этот раза в два побольше всех прежде виденных,в полтора указательных пальца. Чистейшей воды археология. Скифы, точнее говоря.У Смолина в этих делах был изрядный опыт. Скифьё, точно. В обеих столицах унего была пара-тройка серьезных покупателей на такие именно вещи –коллекционеры с внушающим уважение стажем и опытом…

Как он ни приглядывался, и простым глазом, и в лупу, не могусмотреть признаков фальшака. В последнее время развелось немереное количествохалтурщиков, впаривающих лохам подобные «редкости», покрытые зеленой окисьютолщиной чуть ли не в палец: но знаток легко отличит настоящую окись,высокопарно выражаясь, налёт столетий, от фуфла, изготовленного с помощью несамых редких химикатов…

По всему выходило, что вещи настоящие. Интересные вещи.Таких стараются не упускать…

Однако – другая сторона медали…

Смолин с безразличным лицом проворачивал сейчас огромнуюмыслительную работу. Серые клеточки работали с предельной нагрузкой, звеня отнапряжения и попахивая горелой изоляцией.

Теоретически рассуждая, этот ерзавший на стуле нервныйсубъект с обликом провинциального учителишки вполне мог оказаться очереднойподставой лучшего друга шантарских антикваров майора Летягина, вознамерившегосяпо своему милому обычаю подложить очередную свинью. Ну, а на практике…

Продавая подобные археологические редкости, опять-такирискуешь налететь на очередную статью. Но вот покупая означенные раритеты,рискуешь значительно меньше. Они не подходят под категорию «заведомо краденого»– ну откуда Смолин мог знать, что его клиент только что обчистил какой-нибудьмузей или занимался незаконными раскопками? От дедушки осталось, сто летвалялось в комоде, детишки трех поколений забавлялись, порастерявши половину…Смолин вообще может не знать, что это «археология» и «антиквариат» – емупросто-напросто предложили красивые вещи, он их, поразмысливши, и приобрел.Исключительно для личного пользования, повесить над журнальным столиком, чтобыглаз радовали… Мода нынче такая, всеобщее поветрие… Одно дело – когда тебепредлагают за нечистый товар меченые купюры, и совсем другое – когда покупаешьты сам…