В общем, он решил рискнуть.

– Честно говоря, я не большой специалист, – сказалон, начиная увлекательнейший поединок «продавец-покупатель», сам по себе поройбудоражащий нервы почище звонкой монеты.

– Я показывал кой-кому… У нас… Говорят, это всенастоящее. Археологические редкости. Скифская бронза.

– Ну откуда в Предивинске знатоки… – поморщилсяСмолин.

– Не скажите! У нас хороший музей… вы не слышали?

– Ну слышал, конечно…

– Музей основан еще в восемьсот сорок третьем, –гордо сказал Евтеев. – Люди там понимающие, некоторые даже в Москвеизвестны.

Это была чистая правда – но Смолин, как и подобало толковомукупцу-хитровану, сохранял на лице безразличие, чуть ли не брезгливость.

– И сколько же вы за все это хотите? – спросил онглавное (но таким тоном, словно речь шла о безделице).

– По десять тысяч за штучку.

– Не долларов, надеюсь?

– Ну что вы! Рублей, конечно…

– Однако… – покрутил головой Смолин. – Я быдал за каждую ровнехонько по пять.

– А я бы, простите, никак не взял, – с неожиданнойтвердостью сказал Евтеев. – По десять они стоят. Безусловно стоят.

Смолин и сам прекрасно знал, что цену гостенек запрашиваетбожескую. Еще один нюанс веселого антикварного ремесла: в столицах за такиевещи можно взять гораздо больше, в разы – но для этого нужно иметь должныесвязи и постоянную клиентуру. Тот, кто заявится в Москву или Питер, не имея нималейших связей, ни черта не добьется, хрен разбогатеет – не дадут тамошниеволчары настоящую цену, ох, не дадут…

Меж тем он прекрасно знал, что своим старым контактамвещички впарит как минимум по двадцатке. Так что упускать человечка никак неследовало.

Но и не следовало соглашаться сразу – в лучших традицияхвосточного базара следует выжать из ситуации все, что только возможно, икапитулировать не раньше, чем исчерпаны все варианты…

– А, скажем, по семь? – предложил он небрежнымтоном.

– Не пойдет.

– Тяжело с вами… Ну, по восемь?

– Василий Яковлевич, говорю вам, не пойдет, –твердо сказал провинциал, оказавшийся крепким орешком. – Не будем затеватьдолгие дебаты. Или по десять, или – я пошел…

– И куда же? – светски поинтересовался Смолин.

– А вот… – гость уверенно полез в левый внутреннийкарман непрезентабельного пиджачка (прекрасно помнит, где у него что лежит, нерастяпа), достал аккуратно свернутый вчетверо листок бумаги и положил передСмолиным.

Тому достаточно было одного беглого взгляда. Там каллиграфическимпочерком были выписаны адреса и «Дуката», и «Эльдорадо», и «Фрегата», и«Раритета» – вкупе с телефонами.

– Я купил на вокзале справочник, «ВесьШантарск», – охотно пояснил Евтеев. – Выписал вот… Вы уж проститевеликодушно, но я к вам заглянул в первую очередь оттого, что вы расположеныближе всех к вокзалу. До остальных шагать и шагать…

Смолин ухмыльнулся:

– Я смотрю, вас на кривой кобыле не объедешь…

– Да вроде бы есть немножко, – сказалпровинциальный интеллигент с чем-то вроде скромной гордости. – Понимаете,Василий Яковлевич, если мы – глухая провинция, это ж не означает автоматически,будто мы глупые. Мы просто-напросто от цивилизации подальше, городок поменьше,да и деньги крутятся, по шантарским меркам, мизерные. Но это ж еще не значит,что мы свою выгоду усмотреть не умеем. Соображаем кое-что… Благо все ж недеревня, а старинный город, хоть и в упадок пришедший… Ну так как же, по рукам?Если не сойдемся, у меня еще четыре варианта, где-то да должно повезти…

– Вы так уверены, что с вами там будут заключать…подобную сделку? – небрежно спросил Смолин.

– Да, в общем… Немножко наслышаны о ваших антикварныхделах. Наши у вас бывают, ваши у нас…

– А поконкретнее?

– Сорока на хвосте носит, – с видом крайнейпростоты развел руками Евтеев. – Как оно в провинции и положено…

Теперь Смолин не сомневался, что имеет дело отнюдь не спролетарием от сохи. С кем-то, самую чуточку сведущим в антикварном бизнесе,этот замухрышка положительно общался, грамотно говоря, явно провел некоторыемаркетинговые исследования.

Как бы небрежно Евтеев добавил:

– Это, так сказать, образцы. Если у нас с вами всеполучится, очень быстро можно будет дела продолжить…

Вот теперь Смолин совершенно точно знал, что отпускатьклиента никак нельзя. Прежде он не слыхивал о Предивинске как о месте, где копают,но, если вещички не из какого-нибудь музея вынесенные, то, значит, и там всеобстоит согласно старому шлягеру: ходы кривые роет подземный умный крот… Апочему бы и нет, собственно? Если есть понимающие люди, если им оченьзахотелось денег… В тех местах и в самом деле можно рассчитывать на нехилыезалежи нетронутого скифья, да и более поздних цивилизаций…

– А на паспорт ваш нельзя ли взглянуть? – спросилСмолин с обаятельной улыбкой. – Я ничего не собираюсь оформлять, но вотвзглянуть хотелось бы…

– Не доверяете? Думаете, краденое?

– Ну что вы, к чему крайности, – все так жеулыбаясь, отозвался Смолин. – Просто сделки подобного рода участниковзаранее ставят в неравное положение… Вы получаете настоящие, имеющие хождениеденежки, за которые не надо отчитываться перед налоговой, а вот я… Я, оченьможет статься, себе за собственную трудовую копеечку приобретаю нешуточнуюголовную боль. Улавливаете нюансы?

– Ну, коли уж так вопрос стоит… Извольте, мне боятьсянечего.

Паспорт Смолин листал бегло, но вчитывался внимательно: всамом деле Евтеев, Николай Петрович, прописка предивинская, все вроде бы верно.Конечно, паспорт – это не антиквариат, тут Смолин не взялся бы со стопроцентнойточностью изобличать подделку… но на кой черт приходить с такой «липой» радижалких двадцати штук? Если это подделка, то с фальшаками такого класса гуляютлюди, которые за миллионами охотятся…

– Убеждает, – сказал он, возвращаядокумент. – Так откуда дровишки, любезный Николай Петрович?Землица-матушка?

– Места у нас красивые, дикие, малообитаемые, –сказал с ухмылочкой гость. – Пойдут люди по ягоды-грибы, а попутно, почистой случайности, еще чего другого и соберут… Вот только пока что не былослучая сбыть… Меня на разведку и послали, мирским гонцом, так сказать…

Кодла, подумал Смолин. Ну, следовало ожидать, такими деламивсе же лучше не в одиночку заниматься, объект вроде кургана, погребения водиночку замучаешься осваивать. Ладно, решено…

Он выдвинул ящик стола, отсчитал четыре красновато-кирпичныхбумажки и положил перед Евтеевым. Тот с деланной небрежностью, явно стараясьпредстать человеком солидным, сложил их пополам и сунул в нагрудный карманпиджака.