– Да я и сам прикидываю… – сказал Фельдмаршал.

Другие двое покивали: времени обдумать все происходящеехватало, так что обошлось без долгих споров и обсуждений.

– В конце-то концов получится один пшик, – сказалСмолин. – Никого всерьез не посадят, никого чувствительно не прищемят,даже все конфискованное рано или поздно им придется вернуть. Нервы, правда,попортят надолго и качественно, но я не о том… Общая ситуация мне не нравится.Чем бы там ни кончилось, а шантарский рынок холодняка уже фактическипарализован. И в этом поганом состоянии будет пребывать еще долго. И потому,что долго теперь будем шарахаться от каждого куста, и оттого, что выцеплятьназад все отобранное будем долгонько… Все магазины перешерстили…

– Кроме Врубеля, – равнодушным тоном произнесФельдмаршал.

– То есть?

– У Врубеля получился облом, – продолжалФельдмаршал. – Я как раз узнал и приехал рассказать… Короче, когда ониподсунули к Врубелю в «Раритет» засланного казачка – точнее, двух, – самВрубель отсутствовал по причине очередного запоя, а его девки что-то просекли иничего такого не продали… Будь сам Врубель на месте, он бы залетел, конечно, унего ж по пьянке ни предохранителей, ни тормозов… Повезло придурку.

– Повезло, – медленно произнес Смолин.

Вот оно, значит, как… Все залетели, кроме Врубеля… Смолинсталкивался и с более невероятными совпадениями – происходившими по самыместественным причинам, – но все равно, остался некий осадок, как визвестном анекдоте. Как-то неправильно было, что чистеньким остался самыйгнилой шантарский антикварщик, коего, откровенно говоря, не любили за многочисленныеподлянки, косяки и провинности. Скорее уж ему полагалось бы, исходя из обычнойпрактики, залететь первым – уж он-то, будучи застигнут «казачками» в бухомсостоянии, не только с ходу толкнул бы им нечто компрометирующее, но и взакрома провел бы, наговорил бы себе с ходу на две уголовных статейки иполдюжины административных…

– Ладно, – сказал Смолин. – Черт с ним, сВрубелем, у меня сейчас не о нем голова болит… У нас, джентльмены, все-такиесть один несомненный след: Дашенька Бергер. Боже упаси, я ее никак не связываюс происходящим, но есть еще и другой аспект: она-то как раз сейчас иолицетворяет своей персоной ту новую, странную, непонятную возню, что имеетместо быть на антикварном рыночке нашем… Кто-то еще есть, кроме нее, зуб даю.Сама-то она, судя по всему – на подхвате, сама не стала бы лезть к вдове. А оналезет, активнейшим образом.

– А почему сразу – не стала? – пожал плечами КотУченый. – Девка умная, дедушка поднатаскал, соображает, что к чему…

– Квартирка, – сказал Смолин. – Квартирка этавылезает за рамки. Это, режьте меня, никакая не съемная квартирка, это хаткачеловека небедного и в антиквариате разбирающегося. И фарфор там интересный, ипара картин на стене не нашими охотниками на туристов из-под «Детского мира»писана… Все это, в сочетании, как раз и настораживает…

– Есть одна загвоздка, – сказал Фельдмаршал, чьяпростая мужественная физиономия как раз отражала сейчас усиленную работумысли. – Если ею крутит кто-то старший и умный, ни за что не согласился бына такую дурь: сдавать награды из Кащеевой квартирки в первый попавшийсямагазин, по собственному паспорту этого самого Михуйлы…

– Вообще-то она могла это и по собственному починупровернуть, – возразил Кот Ученый. – Не отчитываясь. Рассчитывала найтив дедушкиной хатке несказанные сокровища, а когда наткнулась на хлам, столкнулаего через Мишу, чтобы хоть копеечку поиметь… Она ж, Степа, маленькая, откуда уэтой сопли хватка…

– Абстракции это все, – вклинился давно мечтавшийоб этом, по физиономии видно, Шварц. – Теория. Волюнтаризм и декаданс.Ничего мы не добьемся, переливая из пустого в порожнее. Взять бы эту Дашеньку,сунуть ей в трусики паяльничек и поспрошать душевно… – он поднял лапищу,видя, что остальные двое так и подались к нему, разевая рты. – Это я так,чисто теоретически, я ж не идиот, и мы не в кино… Но какое-то действие немешало бы произвести, потому что ничегошеньки мы не добьемся пустымиразговорами…

– Точнее?

– А что – точнее? – ухмыльнулся Шварц. –Самих светиться никто не заставляет… но мало ли что можно поставить? Рабочуюнаметочку хотите? Эту прошмандовку ловят в подъезде двое совершенно незнакомыхей организмов самого бандитского вида, долго маячат перед личиком жуткиминожиками-живорезами, а потом проникновенно вещают: ежели ты, сучка драная,спирохета нелеченая, будешь и дальше путаться под ногами у серьезных людей сантикварного рынка, мы тебе… Ну, далее – полный простор для фантазии, тутстолько всякого можно придумать… Вадька правильно подметил: она еще маленькаядевочка… Что будет делать в такой ситуации насмерть перепуганная соплюшка?

Какое-то время стояла тишина, потом Фельдмаршал восторженновозопил:

– А я-то тебя всю жизнь дебилом считал!

– Спасибочки, – с большим достоинством поклонилсяШварц. – Только мы из потомственных антиллигентов, кой-чего имеем в дурнойбашке…

– Вот именно, – сказал Смолин с ухмылочкой. –Насмерть перепуганная соплюшка конечно же незамедлительно кинется за помощью иморальной поддержкой… и если наш Икс существует, к чему я упорно склоняюсь, ток нему паршивка и бросится, едва мнимые громилы улетучатся… Это идея. Этомысль. Благодарность тебе от меня, боец Шварц… Только давайте-ка эти вариантыотложим на самый крайняк. Вы мою утонченную натуру знаете: криминала яопасаюсь, как черт ладана… а то, что Шварц предлагает, как ни крути, многообщего с криминалом имеет…

– Да н у, если чисто…

– А если – грязно? – сказал Смолин. – Хотеликак лучше, а получилось, как всегда… По несчастливому стечению обстоятельстваккурат в тот момент, когда «громилы» будут сверкать у нее под носомкишкорезом, объявится сосед-каратист, а то и милицейский патруль… Всем будетвесело.

– Но идея-то…

– Говорю же, идея хорошая, – сказал Смолин. –Но – на будущее. Когда ничего другого не останется, когда все будетперепробовано и успеха не принесет.

Шварц насупился:

– А сейчас что, сидеть и ломать головы?

– А кто сказал, что нужно обязательно сидетьсиднем? – вкрадчиво поинтересовался Смолин. – Я этого не говорил, даи никто из присутствующих… У нас и без Дашки есть кандидат на задушевнуюбеседу. И, в отличие от Дашки, его найдется на чем подловить… Короче,неотложных дел ни у кого нет? Вот и ладушки, собирайтесь…

…Тяжелее всех полуторачасовое сидение в машине давалосьШварцу, он был тут самый молодой, сгусток энергии, а потому и страдалоткровенно, ерзал и ныл, так что в конце концов Смолину пришлось его достаточножестко одернуть. Остальные тоже придерживались мнения, что нет ничего хуже вжизни, кроме как ждать и догонять – но кое-как с собой справлялись…

Полтора часа ничего интересного не происходило. Они все также сидели в машине, окно «нехорошей квартиры» оставалось темным, Дашенька необъявлялась. Причем в родительском доме ее тоже не было – что периодическиустанавливал Шварц, названивавший под видом однокурсника. Сумерки уже идиллическисгущались, на небе вот-вот должны были высыпать звезды – а результатов никаких.