ещё на Пятом, сразу привлекла к себе всеобщее внимание. А вот Умку, которую стали с завидной регулярностью приводить что-нибудь почитать на Первый, она, наоборот, горячо поддерживала и «мутила»244 необходимую агитационную работу среди пацанов в её защиту.

Здесь необходимо уделить должное внимание без малого сорокалетней алкоголичке из хорошей семьи с состоятельными родителями – Умке. Недурная собой мама двоих довольно взрослых уже дочерей стала регулярно прикладываться к стакану предпочитая опостылевшей скучной семейной жизни разгульные вечеринки с ночёвками у друзей и подруг. Постепенно коварный алкоголь сделал своё чёрное дело и у неё началась чехарда со сменой мужей и поклонников. Но успешно перейдя на следующую стадию алкоголизации она изменила и социальную среду «закладывания за воротник» бухая уже не элитный алкоголь в комфортабельных загородных коттеджах, а скитаясь по вонючим притонам и «блатхатам»245 опрокидывая стакан дешёвой бормотухи с их ущербными обитателями.

Вообще оздоровлению Умки Директор ребцентра «Северное сияние» с момента завершения у неё острой абстиненции, то есть спустя пару месяцев от прибытия стал посвящать очень много времени и сил как собственных, так и коллективных. А главное он стал широко использовать в своей работе до этого не виданные Доктором в этом исправительно-лечебном заведении методы воздействия на пациента. Пацаны перешёптывались между собой, что Борода, проявляя столько прыти отрабатывает щедрый гонорар полученный от Умкиного богатого отца. Прочтение ею работы «Болезненные последствия химической зависимости» было превращено в целое театральное действо с воссозданием реалистичной атмосферы или как модно стало говорить реконструкцией событий реально проходивших некогда попоек с её непосредственным участием на какой-то квартире с социально опустившимися жильцами.

К этой полномасштабной максимально приближенной к реальным событиям театральной постановке Глеб Валерьевич отнёсся со всей свойственной его Алтайской натуре основательностью. В зале были убраны все лишние столы и лавки, а на расчищенном под сцену плацдарме воссоздали обстановку бедной кухоньки убогого жилища используя подручные декорации. С веранды заволокли холодильник, благо он был пустой и отключенный. Оставшийся стол, заставленный посудой и кухонной утварью, имитировал кухонный. Вокруг стола расставили стулья и табуретки, на которых расположились Умка и её «собутыльники»: Фагундес изображал хозяина притона, а Булка с Боцманом хозяйку и её подружку соответственно. Для глубокого психологического погружения в атмосферу кутежа и разврата крепостным актёрам была выдана пачка сигарет и разрешено курить прямо в доме. Этим удачным стечением обстоятельств они безусловно и воспользовались, проявив при этом такое усердие, что Фага, например втянув от вольного халявного никотина не курил потом до самого отбоя жалуясь на тошноту.

Бедной Умке было конечно же не до «курёхи» во время всего этого действа ведь доморощенный психотерапевт выворачивал ей душу наизнанку заставляя вспоминать и заново проживать достаточно неприятные и даже мерзкие моменты её жизни. В процессе постановки у женщины было всё: и сопли, и слёзы, и ступор, и истерика. А в финальном аккорде он вывел всех из дома на улицу и заставил побранить уложенную заранее около мусорницы якобы «обожравшуюся синьки» Умку. После этого ей все поаплодировали, работа была засчитана и алкоголичку увели обратно на Тортугу.

И вот в один прекрасный день руководство реабилитационного центра «Северное сияние» приняло решение о переселении всего женского контингента на Первый дом. Будоражащая весь личный состав «Перводомников» новость пришла из первых уст, а именно от самого Вождя, который ненароком поинтересовался у Доктора не хочет ли тот перебраться на Пятый. Док опрометчиво отказался от поступившего предложения не зная тогда, что уже вечером будет горько об этом сожалеть. Стасика депортировали на Тортугу к «своим». К своему удивлению, главный герой испытал при этом двойственные чувства. С одной стороны, это конечно же было избавлением от обузы и лишних хлопот, которые создавал «политический» брат, а с другой – он уже просто по-человечески прикипел к этому беспомощному интеллигентному «ханыге»246 и без него стало чего-то не хватать.

Волонтёры совершали какие-то немыслимые передвижения между домами конвоируя резидентов. Уведя зачем-то Булку со Стасиком, они привели Малину с Умкой. Малина к своим примерно двадцати пяти годам была уже прожжённой «наркорысью» покоряющей ребы между подтравками. У неё только-только отросли волосы после того, как её обрили наголо за половую связь с волонтёром, в которую она вступила уж точно не по любви, а скорее от скуки, по зову природы и для получения определённых бонусов и скощух. Того несчастного «впереди гребущего» Доктор не застал, но поговаривали, что судьба его была незавидной.

Борода, не откладывая в долгий ящик с порога обозначил молодой девушке своё отношение к ней и её место в домовой иерархической лестнице в грубой, циничной и оскорбительной форме. Малина разрыдалась и была выгнана на кухню, а утешать её пришлось Доку. Он не особо верил её слезам проводя параллель со своей соупотребушницей её ровесницей Читиной младшей сестрой Олькой – маленькой безжалостной гадиной, могущей в интересах дела и заплакать, и отсосать без малейшего зазрения совести. Тем не менее старший повар выдал плачущей девушке карамельку и сказал несколько дежурных фраз больше для самоуспокоения.

Позже обратно привели Булку, уже с её вещами, но почему-то одну без Иришки. Булочка была как-то растеряна и подавлена. Это её необычное состояние Великий Магистр поспешил объяснить тем, что раньше она была единственной и неповторимой в суровом мужском коллективе, а теперь же у неё появилась серьёзная конкуренция в битве за мужское внимание. Впоследствии женская конкуренция безусловно имела место, но в описываемый момент все мысли Булки занимал удачный совершенно случайный сымпровизированный побег подруги Иры в самый разгар совершаемых переводов. Страх оказаться в лапах ненавистного Бороды подтолкнул бедную девушку на отчаянный шаг, и она бесследно пропала прямо из-под носа у привратников.

Как не старался сохранить Глеб Валерьевич в тайне эту ошеломляющую новость от вверенных на его попечение пытающихся выздоравливать зависимых, но она просочилась и быстро распространилась по всем трём домам от уст к ушам по секрету всему свету.

Раскладушка (вынужденный аскетизм)

Основная интрига предстоящей ночи заключалась в том, что постояльцев в Первом доме даже после ухода Стасика стало на одного человека больше, чем имеющихся спальных мест. Это могло означать, что либо кому-то будет до утра не до сна, либо кто-то ляжет на раскладушку, имевшуюся для таких случаев в инструменталке. Вечером после ужина по требованию Великого Магистра всю группу собрали в общем зале. У Доктора было сильное предчувствие, что интрига сейчас разрешится и что что-то недоброе в его сторону затевается этим злым гением. Борода пребывающий в отвратительнейшем