настроении из-за бесследно пропавшей на Тортуге Иришки, зашёл и, закинув по своему обыкновению ногу на лавку поглаживая свою растительность на лице обратился к собравшимся с очередной речью:

– В общем и целом дела в группе обстоят довольно хорошо! Я даже в значительной степени удовлетворён взаимоотношениями, выстроенными в нашем домике, и хочу искренне поблагодарить вас за это, так как это, прежде всего ваша заслуга. Всех вас кроме пары-тройки людей, которые до сих пор не вписываются в наш дружный коллектив. И одного человека, который действительно по-настоящему сильно болен и распространяет эту свою хворь на всех окружающих! – после этих его слов невольно все присутствующие напряглись, по опыту зная, что обычно за подобными пассажами следует обозначение жертвы и неминуемое назначение интенсивного терапевтического воздействия, которое никогда не бывало приятным. Волосы на спине у главного героя зашевелились, потому, как он был готов поспорить хоть с кем, что настала его очередь попадать под раздачу.

– Я говорю сейчас о Докторе, основательно погрязшем в своих гордыни и высокомерии и упорно не желающим с ними расставаться. Этот человек надменно смотрит на всех нас с высока и единственное в чём он может позволить себе снизойти до нашего низкого уровня, так это плюнуть в нашу с вами сторону своим ядовитым сарказмом! Ведь сарказм – это ничто иное как крик о помощи зависимого человека, которому очень плохо внутри, но он в силу фантомных выдуманных страхов не может сказать об этом прямо. Так почему же взрослый мужчина не наберётся мужества преодолеть собственные комплексы и не скажет нам прямо как оно есть, вместо того чтобы поливать нас своими помоями?! А я, например, совершенно не понимаю, чем заслужил подобное отношение к себе, да и за каждого из членов группы, образно выражаясь семьи мне лично обидно! – продолжал подводить к своей цели оратор.

Услышав подтверждение своей догадки, тело Дока уподобилось сжатой пружине, заполнив абсолютно все мышцы напряжением высшего порядка. Враг действовал изощрённо, умышленно противопоставляя Доктора группе. Незаметно исподлобья сканируя окружающую обстановку, он к своему крайнему неудовлетворению заметил огонёк злорадства в не одной паре глаз. Привычный для таких случаев гнев начал переполнять его.

– Мы все встретили его здесь как родного с распростёртыми объятиями, учли и его возраст, и его былые достижения в жизни, позволили ему занять привилегированное спальное место, а он принял это всё как должное и просто «клал на нас с прибором»247! С подобными выскочками в человеческом обществе низшего порядка, к которому он всех нас прировнял, как правило, поступают жестоко и беспощадно, а именно линчуют. Но мы с вами, во-первых, не такие, какими он нас считает, а во-вторых, мы должны всем давать право на ошибку и шанс на её исправление! Поэтому я принял решение назначить ему терапевтическую раскладушку и полный запрет на общение с кем бы то ни было! Пусть лишившись определённого комфорта и возможности общаться, он как следует, задумается, переосмыслит своё поведение и наконец, повернётся к группе лицом, а не задницей!

Программа в голове Доктора опять «зависла» от переполнявшего его бешенства к финалу этой обличительной речи. Он не мог остановить бесконечный мысленный поток проклятий и угроз в адрес Алтайского Шарлатана. Док отказывался воспринимать реально тот факт, что какое-то бородатое чучело совершенно безнаказанно вмешивается в его жизнь с завидной регулярностью и совершенно откровенно гадит ему, прикрываясь какими-то неестественно вычурными речами из его пионерского детства. Из оцепенения его вывел только тот факт, что заныло сердце, и он сообразил, что башка наливается кровью, а значит нормально скакануло давление. На его счастье, объявили перекур, он вышел на улицу, но отойдя в сторонку от всех, не стал курить, понимая, что сейчас это может только навредить. Нарушая правила, он не стал надевать шапку, наслаждаясь тем, как хлопья декабрьского снега падают на его коротко стриженую голову и тают, охлаждая её. У ответственного за зимнюю одежду Китайца и волонтёров хватило такта не приставать в этот момент к нему.

Перед отбоем на последнем перекуре он принёс из инструменталки раскладушку, пацаны помогли ему раздвинуть под неё столы и лавки. Ему выдали сбитый комками ледяной матрас, а вот подушки не нашлось. В чилинарии весело щебетали тёлки, располагаясь на своих новых местах. Даже почтенного дядю Витю переселили по такому случаю на Пинино место. Дед негодовал по этому поводу, а Пина как мог его успокаивал сам, перебираясь на верхний ярус над стариком. Доктор кинул матрас на раскладушку твёрдо для себя решив, что спать на этом убожестве не будет ни при каких раскладах и сел рядом в мягкое кресло дожидаться, когда его позовут принимать кухню. Дежурный объявил отбой, погасил свет и закрыл дверь. В зале стало темно, кто-то из пацанов попытался заговорить с Доком. Но ему было не до разговоров. Жгучая ненависть к родителям, Чите, Бороде и даже к тёлкам, из-за появления которых он лишился своего места, душила и распирала его изнутри. Он как обычно в таком состоянии принялся за построение планов мести всем своим обидчикам. Ненадолго отвлёкшись на приёмку кухни, он вновь вернулся в кресло и, поставив под ноги стул, расположился в нём достаточно комфортно ненадолго задрёмывая в ожидании наступления утра. Постепенно усталость взяла свое, и он уснул уже до подъёма.

На следующее утро он нашёл очевидные плюсы от нового спального места и «прописанного» Лекарем запрета на общение. Ему не нужно было толкаться в тесном чилинарии, не нужно было в порядке очереди одеваться и заправлять шконарь. Он встал с кресла, потянулся, собрал не пригодившиеся раскладушку с матрасом и первым вышел на улицу. Спокойно без очереди посетил сортир и, в общем, то чувствовал себя вполне нормально. Ему никто не предъявил за сон в кресле, в силу немого тренинга ни с кем не нужно было общаться, утром не нужно было высказываться на «Настрое», на читках можно было спокойно посидеть и повариться в своих мыслях, а вечером не нужно было читать треклятый анализ. Из лекций он знал, что проведённая им процедура поиска очевидных плюсов в негативной в целом ситуации называется «Позитивной инвентаризацией», но, только впервые наполовину осознанно применив этот инструмент в работе со своими чувствами, он смог оценить его по достоинству.

Главными же плюсами по дню было отсутствие почти полдня особенно отвратительного старому нарку после вчерашнего Бородатого Духовного Лидера занятого поисками сбежавшей Иришки и вечерняя пересменка консультантов. Иру так и не нашли, но как выяснилось впоследствии она, воспользовавшись суматохой, связанной с переводом