с Повелителем увидели лица друг друга. Поднимаясь по Лефортовскому переулку, Надя замедлила шаг – еще не поздно передумать. Если сейчас развернуться и уйти, ничего не изменится. Она остановилась и глубоко вдохнула ноябрьский воздух. Тату-мастер прислала ей готовый эскиз точно в день рождения Лялина, и Надя посчитала – это не случайно. Хотя и не очень верила, что татуировка может как-то повлиять на жизнь, тем не менее, это совпадение привело к окончательному решению. Надя посмотрела на часы и пошла вперед.

Салон находился на первом этаже жилого дома. Железная дверь вела в небольшой коридор, в конце которого стояла полукруглая черная стойка. Надя сняла пальто и села на красный бархатный диванчик, ожидая Агнессу. Через несколько минут к ней вышла девушка среднего роста с рыжими дредами, большими голубыми глазами и сильным голосом. На ее обеих руках и по шее вились цветные татуировки. Когда Надя села в кресло, Агнесса взяла трансферный лист и перевела рисунок на кожу.

– Иди смотри как? – сказала она.

Надя подошла к большому зеркалу и повернулась боком. Два маскарона таинственно улыбались, готовясь к своему воплощению. Именно из-за этой едва ощутимой улыбки, будто бы одной на двоих, она выбрала рисунок Агнессы. Эскизы, предлагаемые другими мастерами, Наде не нравились, неживые и больше подходящие для иллюстрации книги об истории маскаронов, но не для ее татуировки. А эти – влюбленные счастливые лица – это был именно тот рисунок, который она искала.

– Ну что, все нормально? Учти, тату навсегда, свести не получится, этот цвет лазер не возьмет.

– Это уже навсегда, – ответила Надя и вернулась в кресло.

Работа началась. Пока она смотрелась в зеркало, Агнесса достала нужные краски, и открытые баночки стояли на столике рядом с ней. Тату-машинка, похожая на толстый карандаш, застрекотав, сделала свой первый укол.

– Ой, – вздрогнула Надя.

– А ты как хотела, – отозвалась Агнесса. – У нас впереди ой-ой-ой!

Боль оказалась терпимой, но весьма чувствительной. В зале кроме нее и Агнессы работали еще два человека: накаченный молодой человек с пирсингом, что-то рисующий за компьютером, и девушка – розоволосая мастерица добивала рисунок на руке высокой клиентки с фиолетовыми волосами. От боли Надю отвлекали разговоры татуировщиков. Этот салон они выкупили у предыдущих хозяев, своими силами сделали ремонт. Как раз в это время в коридоре трое ребят вешали большую новую люстру. Они говорили о тату-конкурсах, вечеринках, о том, как кто-то отвозил девочек домой на «гелике», словом, это были новые, непривычные разговоры. Надя вспомнила, что почти никогда не была на вечеринках и дискотеках, если только на квартирниках с чтением стихов.

– А у меня вчера новая девушка была, – как бы невзначай проговорился татуировщик за компьютером.

– Федя, у тебя каждый день девушка! Врешь, небось! – откликнулась Агнесса.

– Да чего вру-то! Вот поделиться с вами ничем нельзя!

– Поделиться можно. Радостью. Но не воображаемой. Кстати, о радости: эй, вы там скоро люстру повесите? – громко крикнула она.

– Хочешь помочь? – ответили из коридора.

– Я работаю!

– Мы подождем, когда ты закончишь.

– А когда я закончу, то поеду с подругой в «Джонджоли» есть лагман. Там офигенный лагман, лучший в Москве!

– Агнес, как это повернуть, так или так? – к ней подошла розоволосая татуировщица вместе со своей клиенткой и приложила эскиз к руке.

– Так! – мельком взглянув, повернула рисунок Агнесса. – И никак иначе! Вообще самое странное расположение, которое я помню, это единорог на бедре, летящий к жопе. Ты помнишь единорога?

– Да, она еще спрашивала, как это можно исправить.

– А как такое исправишь!

– Агнесс, люстра не горит! – снова крикнули из коридора.

– Что значит «не горит»? Почему?

– Мы не знаем, сломана, может. Ты ее проверяла?

– Нет, конечно. Как я ее проверю, я на «Авито» покупала.

– А надо было в магазине!

– В магазине в два раза дороже! Она новая, должна работать! Хозяйка клялась, что все в порядке!

– Маленькие горят, большая нет.

– Чините! Федя, посмотри мой телефон, мне подруга не пишет? Ужасно хочется съесть лагман…

– Никто тебе не пишет. А что такое лагман?

– Лагман? Ты не знаешь, что такое лагман! Это офигенная вещь из баранины!

– Баранина воняет!

– Да сам ты воняешь! Просто барана нужно правильного выбирать. У меня отец как-то купил баранину, ему на рынке клялись, что животина кастрирована. Начал готовить – пошла вонь. Он прям казан с плиты схватил, меня в охапку, приехал на рынок, и вывалил это на прилавок…

– А продавец что? – спросила Надя.

– А что продавец, другое мясо дал.

– Крутой у тебя отец.

– Ха! Все подруги помнят мой день рождения, когда папенька решил нас научить, как правильно резать мясо. Закрыл всех на кухне и давай тесаком размахивать: «Это надо резать так! А не вот так!» Теперь, когда собираемся, каждый раз вспоминаем. Эй, как там люстра?

– Не горит!

– Ну она у меня получит! Если эта тетка думает, что я не дождусь ее возле подъезда, она ошибается! Люстра из-за которой я чуть не лишилась мочевого пузыря! Застряла в пробке по дороге в Красногорск, думала, умру – ни выйти, ни остановиться. Потом какое-то кафе увидела, вбежала с криками, где у вас туалет. Потом бутер с кофе у них купила, неудобно было. Ну я ей покажу, как негорящую люстру продавать! Слушайте, а может, она и была такая, после магазина? А точно нельзя починить? Красивая люстра!

Агнесса остановилась и посмотрела на татуировку. Надя повернула голову. Женский маскарон пока проявился лишь контуром, а вот мужской уже обрел загадочную полуулыбку.

– Хорошо, – кивнула она, и рука с машинкой замерла над красками. Окунувшись в колпачок с пигментом, тату-аппарат, словно пчела, набравшая меда, вернулся к Надиной руке, чтобы оставить на ней жалящие микроуколы, образующие рисунок.

– Ай! – не выдержала Надя.

– Что, вонзаки-боляки? – поинтересовался Федя.

– Вонзаки-боляки! – хмыкнула Агнесса. – Да, вот так здесь бывает, а что делать. Ну хочешь, отдохнешь немного через пять минут?

Во время перерыва Надя пошла в туалет. Когда она включила свет, то вздрогнула: возле стены в углу стоял полуголый мужчина, на самом деле оказавшийся искусственным.

– У вас там манекен, я даже испугалась!

Надя плюхнулась в свое кресло.

– А, это Герман, – ответила Агнесса. – У нас с ним случай был. Свет в туалете не работал, и клиентка пошла туда с фонариком… Короче, такого визга я давно не слышала, она подумала, что там мужик живой стоит.

– Я тоже сначала подумала, что живой.

Надя посмотрела на свое плечо: женский маскарон тоже начинал улыбаться.

– Какая самая странная татуировка, которую ты делала? – спросила она у Агнессы, чтобы отвлечься.

С каждым