Я стоял на галерее, не в силах двинуться с места. Сжимая шершавую рукоять обнажённой шпаги. Сердце колотилось, грохочущие удары отдавались в черепе. И мир стал красным. Покраснело небо, звёзды, камни. Вой ветра бил в уши словно вопль демона. Было холодно, но я этого не ощущал. Во мне пылал такой огонь, что казалось: он вот-вот сожжёт меня дотла.

А шпага по-прежнему оттягивала руку. Я кинулся на убийцу и взмахнул клинком. Я не умел сражаться – да и не пытался. Просто вкладывал в удары всю бурлящую во мне ярость. Держа шпагу обеими руками, я рубил, словно мой клинок был топором, а я пытался свалить дерево – такое толстое, что ударь хоть миллион раз, всё равно не перерубишь ствол.

Убийца выхватил собственную шпагу и парировал удар. Наши клинки встретились с таким звоном, словно молот вдарил по наковальне, – и ночь осветилась фонтаном искр. Я бил снова и снова, не думая о защите. Вообще ни о чём не думая, кроме лишь одного: я хочу убить его. Изрубить на мелкие куски. Отправить в объятия дьявола, чтобы он горел в аду весь остаток вечности.

Убийца зашатался под моими ударами и, удивлённый, отступил. Я шагнул к нему, размахивая шпагой как безумный. Он парировал, прижимаясь к перилам, и, казалось, вот-вот споткнётся. А потом он ушёл вбок – и я промахнулся. Мой собственный удар выбил меня из равновесия. Убийца выбросил вперёд ногу, его каблук врезался мне в живот. Я снова взмахнул шпагой, но неуклюже, и на сей раз он легко отбил мой клинок.

Звон стали эхом разносился в черноте ночи. Убийца опомнился и парировал удары без всякого труда. Я не мог даже приблизиться к нему. Теперь стало ясно: это опытный фехтовальщик. У него не было изысканной отточенности движений сэра Уильяма Лича; не было жестокой решимости лорда Эшкомба или весёлой бесшабашности Симона Шателена. Но он отлично знал, как обращаются с клинком, и отражал мои удары с насмешливой пренебрежительностью, словно отгоняя назойливую муху.

И так же, как муху, противник мог прихлопнуть меня в любой момент. Когда ему надоело парировать мой клинок, он увернулся. Я опять потерял равновесие, и убийца, подскочив, сильно ударил меня по почке. По телу прокатилась волна боли. Я вздрогнул. Убийца ударил снова, потом ещё раз, впечатывая в меня гигантский кулак. Я повис на перилах и попытался отмахнуться от него клинком. Но едва я успел обернуться, как он врезал мне по челюсти рукояткой шпаги. Я стукнулся головой о камень. Попробовал встать, но мир завертелся перед глазами. Ноги подогнулись. Я поскользнулся, споткнулся и упал.

Стоя на коленях, я вскинул клинок, пытаясь хоть как-то защититься. Убийца выбил шпагу у меня из рук. Она ударилась о перила и улетела вниз, со звоном упав на камни далеко внизу.

Я посмотрел на мужчину, с трудом сфокусировав взгляд. Видны были лишь его глаза – и они смеялись надо мной. Убийца пнул меня ногой в живот, под рёбра. Я рухнул, чувствуя, рвотные позывы. Остриё шпаги коснулось моей шеи у основания черепа, проколов кожу до крови.

«Вставай!» – крикнул мой разум.

«Вставай!» – вторило ему тело.

«Вставай, – сказал мастер Бенедикт. – Я хочу, чтобы ты встал».

Но я не мог.

«Простите меня, учитель. Я провалил задание».

Остриё клинка всё сильнее впивалось в кожу…

И тут я услышал голос. Тихий. Высокий. Мелодичный. Голос девушки. Сейчас, когда он едва шептал, не узнавал его. Но голос был холодным. Холоднее ветра, обдувающего моё лицо.

– Нет, – произнёс он.

Шпага на миг застыла, на долю дюйма проникнув в кожу. Затем я ощутил, что убийца снова надавил на клинок.

– Я сказала: нет.

Шпага вновь замерла. На сей раз окончательно. Убийца убрал её от моей шеи.

Я попытался встать. Что-то с силой ударило меня по затылку, и я снова повалился на пол. Послышались шаги. Они стихали, удаляясь. И вскоре я остался один.

До меня доносилось воркование.

А потом кто-то сказал:

– Кристофер!

Большие добрые руки подняли меня и не дали упасть снова. Голова откинулась назад, и в глаза ударил лунный свет.

– Кристофер, – повторил Том. – Ты в порядке?

Возвращались чувства – а с ними и отчаяние.

– Она умерла, – сказал я.

Том помог мне сесть.

– Кто умер? Что случилось? Где Салли?

– Он убил её, – ответил я. А разум мой кричал: «Нет! Это ты! Ты убил её, Кристофер. Потому что совершил ошибку!»

Том в ужасе глянул на меня и покачал головой. Я оттолкнул его.

– Нет, – проговорил он.

То же самое сказала девушка: «Нет».

– Убийца скинул её вниз.

Том подбежал к перилам галереи. На них сидела Бриджит и ворковала. Она была тут всё это время? Видела, как убийца избил меня? Видела, как умерла Салли?

– Нет, – повторил Том.

Хотя светила луна, было всё же слишком темно, чтобы разглядеть камни у подножия собора – и я благодарил за это судьбу. Темнота избавила нас от созерцания мёртвого тела. Впрочем, ненадолго.

Бриджит снова заворковала и взмахнула крыльями.

– Она… – сказал Том. – Может, она как-то…

Я покачал головой. Мы стояли в ста пятидесяти футах над землёй. Над площадью, вымощенной камнем. Никто не сумел бы выжить, упав с такой высоты.

Том прикрыл рот ладонью. Я привалился к перилам, прижался к ним лбом, словно холод камня мог унять боль.

Голубка ворковала. Она подошла ко мне, взмахнув крыльями так, что меня обдало ветром. Я оттолкнул птицу.

– Нельзя просто бросить Салли там внизу, – сказал я Тому. – Мы должны отвезти её домой.

Том кивнул.

Я едва стоял на ногах. Я облокотился на Тома, и мы хромая двинулись к выходу. Бриджит ворковала. Она взлетела, закружилась в воздухе и приземлилась мне на голову, молотя крыльями по ушам, да так, что я испугался. Я спихнул Бриджит, и она снова села на перила.

– Что с тобой такое? – сказал я.

Она настойчиво ворковала. Затем нырнула в темноту, вернулась и запрыгала по перилам, не умолкая ни на миг.

Я посмотрел на Тома:

– Не может быть…

Мы дружно бросились к перилам, но я не мог рассмотреть ничего, кроме камней.

– Принеси свет, – сказал я.

Том побежал на колокольню и вернулся с факелом. Теперь стало видно лучше. В четырёх футах под нами что-то мелькнуло. Там торчала из стены каменная голова горгульи – и поблёскивало серебро. Том наклонился, опустив факел ниже, и мы увидели мягкую прядку рыжеватых волос.

Салли!

Девушка висела под нами, откинув голову назад. Сперва я не мог понять, как это вышло, но потом заметил под перилами наклонённый камень. Когда убийца бросил Салли, она попала на него, заскользила вниз и свалилась бы с края, если б не резьба на каменной кладке и… не её цепочка. Серебряная цепочка с медальоном святого Стефана, подаренная бабушкой. Она зацепилась за горгулью. Тонкая цепь проходила под челюстью, удерживая Салли, и девушка наполовину лежала на камне, наполовину висела над булыжниками площади в полутораста футах внизу.