бросается немцам, как и их противникам, непредсказуемым Провидением. Таким образом, нации лучше всего быть начеку — по отношению к тому, что ей еще уготовано историей. По этой причине Бисмарк резко критиковал фанатиков, угрожавших общественному порядку в годы, которые вели к революции 1848-49 гг.

После революции он никогда не забывал, что, несмотря на все свои идеалы и философствование, либеральные законодатели Франкфуртского Национального Собрания усилили раздел Германии, как и австро-прусское соперничество за германское лидерство. Как представитель Берлина в федеральном парламенте во Франкфурте в 1851 году, он стал свидетелем нового международного вызова. Там он дерзко, вызывающе и пророчески заявлял, что Германия недостаточно велика для Австрии и Пруссии одновременно. В то время Австрия была значительно больше и более могущественной. Она пыталась влезть в Таможенный Союз, которым руководила Пруссия{491}.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР И КАНЦЛЕР

Несмотря на аннулирование Фридрихом Вильгельмом IV национальной конституции, принятой Франкфуртским Национальным Собранием, и тщательную подготовку урезанной собственной, в германских государствах продолжали существовать парламентские правительства наряду с монархиями. Также, несмотря на политические приливы, продолжался и шел к модернизации промышленный и экономический рост. В 1862 году новый прусский король Вильгельм I, заметив в Бисмарке «безошибочный инстинкт для определения политически возможного», назначил Бисмарка премьер-министром. Когда Вильгельм стал императором в 1871 году, Бисмарк сделался его канцлером. Эту должность он будет занимать с невероятными полномочиями на протяжении девятнадцати лет — дольше, чем кто-либо из немецких канцлеров{492}.

С первого года своего царствования Вильгельму очень требовался такой человек. С конца 1850-х годов разногласия с парламентом угрожали конституционным кризисом, в частности по вопросу контроля над военным бюджетом. К 1860 году мощь Пруссии в живой силе и боеготовности снизились по сравнению с главными соперниками — Францией и Австрией. К сожалению для короля, желавшего увеличить армию, парламент контролировало либеральное большинство и, как предписывала конституция, оно ревностно следило за армейским бюджетом. Поскольку эти бюджеты утверждались на временной основе, король не мог односторонне усилить армию, хотя члены парламента подозревали (и правильно), что монарх с премьер-министром делали это украдкой.

Во время выборов в мае 1862 года наступил критический момент из-за увеличения количества делегатов от лево-либеральной Прогрессивной партии. Вильгельм был нацелен сделать все по-своему и угрожал или подавить своих противников в парламенте, или отречься от трона{493}. Его от этого спас Бисмарк, который оказался идеальным клином между королем и его противниками в парламенте. Каждая из сторон боялась Бисмарка: либералы — потому что считали его «мертвой рукой» прошлого, король — поскольку знал, что его премьер-министр обладает большой властью при нынешних обстоятельствах.

Несмотря на приверженность старой Германии, Бисмарк обещал конституционный средний путь — то, что вполне мог осуществить, поскольку принял реальность, которую не могли принять Вильгельм и другие короли эпохи Реставрации: Французская революция изменила мир, а парламентское правительство останется как в Германии, так и других европейских государствах. Соответствовало этому пониманию и умение Бисмарка приводить в равновесие противоборствующие силы — в данном случае, союзных и центристских политиков, государства и Империю{494}.

По жизненно важному вопросу прусской армии Бисмарк не разочаровал короля. На протяжении лет он находил пути, часто коварные и хитрые, и, — по крайней мере, в одном случае — неконституционный, чтобы раздобыть средства для армии{495}. После передачи парламенту в 1867 году права ежегодно утверждать военный бюджет после 1871 года, Бисмарк добился в тот год смены парламента каждые семь лет. Эта поразительная карусель удерживала в игре парламентскую оппозицию, в то время как освобождало правительство для развития прусской военной мощи по своему расписанию{496}.

Обеспечив рост армии, Бисмарк мог свободно следовать своей главной цели — объединенному федеративному германскому государству под руководством Пруссии. Для достижения этой цели он должен был считаться с Австрией, которая все еще являлась соперником в говорящем на немецком языке мире. Потерпев позорное поражение от итальянцев в 1859 году, Австрия превратилась в теряющую силы международную державу в начале 1860-х годов{497}. Но Бисмарк все еще дипломатично настаивал на совместном австро-прусском руководстве Германским Союзом. Он также приветствовал идею нового общегосударственного парламента, надеясь одновременно и успокоить, и получить поддержку от демократического движения после 1848 года. К середине 1860-х, в результате этих примирительных шагов, Пруссия оказалась в состоянии объединить Германию. Как сказал Бисмарк в сентябре 1862 года, это было объединением «кровью и железом»{498}.

Ему сильно помогла в этом передача Данией северных датских герцогств Шлезвиг и Гольштейн. В обоих герцогствах население говорило по-немецки, немцы преобладали в Гольштейне, который являлся членом Германского Союза. При мощной поддержке более крупного германского мира солдаты из Ганновера и Саксонии заняли Гольштейн в ожидании австро-прусского вторжения на следующий год. Поскольку Дания оказалась значительно слабее, она сдала оба герцогства Австрии и Пруссии в октябре 1864 года. На следующий год Бад-Гастейнская конвенция поставила их под совместное австро-прусское управление, при том, что Австрия оккупировала Гольштейн, а Пруссия — Шлезвиг{499}. Поскольку оба герцогства находились «на заднем дворе» Пруссии, было логичным, что, в конце концов, ими станет управлять Пруссия, на что имеющая финансовые проблемы Австрия была готова согласиться в обмен на куски оккупированной Пруссией Силезии на своей северо-восточной границе. Однако Силезию Пруссия заполучила с большим трудом в предыдущем столетии, хотя это не являлось основной причиной отказа Бисмарка разрезать ее. Он давно верил, что две державы не могут дружественно сосуществовать в более великой Германии. Последовал отказ от Бад-Гастейнской конвенции и выход из Германского Союза. Прусские солдаты были направлены в Гольштейн{500}.

В провальной попытке забрать себе новые владения и удержаться на севере, Австрия мобилизовала армию из сочувствующих союзных земель. Габсбург и Гогенцоллерн окончательно урегулировали вопрос в 1866 году на поле брани под Кениггрецем в Богемии. В крупнейшем отдельном сражении девятнадцатого столетия Пруссия разбила объединенную австро-саксонскую армию. По условиям Пражского мира, заключенного в августе 1866 года, Австрия отделилась от Германии, после чего появилась новая монархия — Австро-Венгрия. По условиям того же мирного договора был распущен и Германский Союз. Вместо него появился новый Северо-Германский Союз, включавший Саксонию и «большую Пруссию» — то есть Пруссию с присоединенными землями Шлезвиг-Гольштейном, Ганновером, Гессеном-Касселем и Франкфуртом. Это было значительное объединение восточных и рейнских земель{501}.

Когда поражение Австрии сняло один большой барьер к новой Германской Империи, на пути Пруссии появился еще один, более высокий. Исторически Франция была государством, наиболее чувствительным к переменам в Германии,