- А ты что же, сомневалась? - усмехнулся НазарЗахарович. - Почти сорок лет прошло, я, наверное, сильно постарел, да? Такпостарел, что ты меня и не узнала.

- Я не знала твоей фамилии, ты мне ее тогда не сказал.Я знала только имя. Но сегодня ты его не назвал. Я боялась смотреть на тебя,поэтому не очень хорошо разглядела. Я боялась понять, что ошибаюсь. А я,Наджар? Я сильно постарела? Ты сразу меня узнал?

- Элка, Элка, - засмеялся он. - Ну что мы стоим вприхожей? Пойдем уже куда-нибудь.

- Куда? - растерялась Аля. - Опять на кухню? Или ко мнев комнату? Там нам никто не помешает.

- Да брось ты эти глупости. Давай надевай плащ или чтотам у тебя на весенний сезон припасено, и пошли отсюда.

- Куда? - снова повторила она, понимая, что выглядитполной дурой, и чувствуя себя от этого совершенно счастливой. Ну простоабсолютно счастливой. Такой, как почти сорок лет назад.

- Да какая разница? Куда-нибудь. Сядем на троллейбус,доедем до метро, выйдем где-нибудь в центре и пойдем в ресторан обедать. Апотом ко мне домой пить кофе. Я варю умопомрачительный кофе. Ты помнишь? Тебенравилось.

- Помню, Наджар,- ей доставляло необыкновенноеудовольствие произносить его имя. - Я все помню. Только зачем на метро? У менямашина.

- Тем лучше. Обувайся, одевайся, бери сумочку, и пошли.И зонтик захвати, там дождь идет.

Аля торопливо оделась, крикнула: «Дина, я ухожу, обедайсама!» - и захлопнула за собой дверь. И только в ярко освещенном лифте посмелаоткрыто посмотреть на него. Старый. Глубокие морщины. Он и в молодости не былкрасив, на этот счет она не обольщалась, и в ее воспоминаниях он не былПрекрасным принцем. Одет чисто и тщательно, но небогато. Волосы редкие. А глазавсе те же, точно такие, какими она их помнила все эти годы. Тогда он многокурил, а сегодня за все время, что провел в их квартире, ни разу не досталпапиросы. Бросил? Здоровье подводит?

- Ты бросил курить? - спросила она.

- Ни за что, - усмехнулся Назар Захарович. - Я простотерпел из вежливости. У вас некурящая квартира, я это сразу почувствовал ирешил не создавать тебе проблем. Почему ты живешь с братом? У тебя нет своейсемьи?

- Теперь уже нет. Два замужества, два развода, сынживет отдельно. А ты, Наджар? Почему ты приглашаешь меня к себе домой? Ты один?

- Один, - коротко ответил он. - У меня тоже сын и тожеживет отдельно.

- Когда ты женился, я думала, что умру, - неожиданнопризналась она и заплакала.

Ее машина стояла рядом с подъездом. Аля на ощупь достала изсумочки ключи, нажала на брелок, отключила сигнализацию, открыла дверь и селана водительское место. Слезы заливали глаза, она ничего не видела, простосидела, совершенно прямо, не пряча лица, не закрывая его руками, не наклоняяголову. Сидела и плакала.

Для Лили Стасовой воскресенье тянулось невыносимо медленно.Субботу она кое-как с грехом пополам пережила, заняв себя рефератом по истории,в воскресенье же и реферат не писался, и книжки ее любимые не читались, и кинопо телевизору как-то не смотрелось. Ей хотелось, чтобы скорее наступило утропонедельника, и тогда в восемь утра она подойдет к метро и сядет в машинуКирилла. И первым делом спросит его, как сложились дела в пятницу и принесла лиона, Лиля, ему в тот день удачу.

Отвлечься было ну просто совершенно не на что, мама ужекоторый день пропадала на фестивале телевизионных фильмов, и никто не могзаставить Лилю поделать что-нибудь полезное по дому, постирать, например, илипропылесосить квартиру. Она маялась с самого утра, пыталась поспать днем, чтобывремя прошло незаметнее, но уснуть так и не смогла, прокрутилась часа полторапод теплым пушистым пледом и в раздражении встала с дивана. Подошла к телефону,чтобы позвонить подружке и договориться пойти куда-нибудь, погулять, или вкафе, или в кино, но вдруг поняла, что не сможет говорить с ней ни о чем,потому что говорить Лиля хочет только о Кирилле, а о нем - нельзя. Нельзя,потому что не хочется. То, что происходит между нею и этим красивым взрослыммужчиной, особенное, и никакие подружки ее не поймут, сразу сведут все доуровня пошлости или похабщины. Он тебя лапал? Ты с ним целовалась? А еслидойдет до главного, вам есть куда пойти? Он что, даже не намекал? Может, онимпотент? Или даже гомосексуалист? Лилю прямо передернуло при мысли о том, чтоей придется обсуждать Кирилла на таком примитивном уровне. И вовсе ей нехочется с ним целоваться, и никакого там «главного» ей тоже не хочется, ейпросто нравится с ним разговаривать, ехать с ним в машине, вдыхать запах еготуалетной воды, смотреть на его мужественный профиль, слушать его голос ичувствовать себя взрослой, интересной и значительной. С ней все обращаются какс ребенком, никто с ней даже серьезно не разговаривает, ни мама, ни папа, нитетя Таня, папина жена. А Кирилл ведет себя с ней как с равной, хоть и знает,что она намного моложе.

Около пяти часов Лиля подумала, что вопрос про пятницусовсем не обязательно задавать завтра утром, можно ведь сделать это и сегодня.

Позвонить и спросить. А что? Он ведь дал ей номер своеготелефона. Ну и как это будет выглядеть? Как будто она ждет не дождется встречи,утерпеть не смогла и позвонила. Как будто ей эта встреча нужна больше, чемсамому Кириллу. Как будто она влюбилась… И ничего она не влюбилась, простознакомство с ним будоражит Лилю, заставляет ее волноваться, переживать, какзаставляют волноваться и переживать любые новые ситуации и ощущения. Человек,впервые попавший за границу, тоже волнуется и даже нервничает, потому что всевокруг новое, необычное, непривычное.

Она спорила сама с собой, сердилась, усмехалась, приводилааргументы «за» и «против» того, чтобы позвонить, съела на нервной почве четыребутерброда со своей любимой сырокопченой колбасой, потом долго ругала сама себяза это грубейшее нарушение диеты и давала себе слово до завтрашнего обеда неесть ничего, кроме нежирной простокваши, кружила вокруг телефонного аппарата,потом вспомнила, что Кирилл поместил ее фотографию на номер мобильника, а не надомашний номер, и решила, что если уж будет звонить, то только с мобильного,чтобы он знал, что это она, и если ему в тот момент будет неудобно с нейразговаривать, Он просто не ответит, и она своим звонком не поставит его внеловкое положение. Потом как-то незаметно Лиля уничтожила две сладкие плюшки,намазав их сливочным маслом и запив чаем с лимоном, спохватилась, расстроиласьдо слез и, всхлипывая и сдирая с себя одежду, помчалась в ванную взвешиваться.Весы показали не совсем то, что ей хотелось бы, и девушка расстроилась ещебольше. Придя в полное отчаяние, она все-таки ему позвонила,

- Тебе удобно разговаривать? - первым делом спросилаЛиля, когда Кирилл ответил.

Ей хотелось быть деликатной и не казаться навязчивой. Изтрубки доносился какой-то шум, видно, Кирилл был где-то в общественном месте.